- Представь себе, он вовсе не богат. Наоборот, я бы сказал, что он подобен бедному, безвестному человеку, у которого есть только насущный хлеб и халат, чтобы в пристойном виде предстать перед великими мира сего.
- Откуда же эти лалы, сердолики и яхонты? Ведь их не подберешь на пыльной дороге?
- Насколько мне известно, все это достается Абу-Райхану с величайшим трудом. В одном случае он тратит на покупку камней все свое достояние, в другом - пользуется подарком хорезмшаха. А бывает и так, что гранильщик или ювелир рискнет небольшим камешком из любопытства. От каждого понемногу, а в результате можно сделать опыт. Мы делаем много опытов, прежде чем ал-Бируни сделает свои выводы, раньше никому не ведомые. Но опыты делаются после того, как прочитаны горы книг. Многие люди посвятили себя этой благородной науке и написали о своих опытах. Есть книги индусов, древних греков, персов.
- И вы читаете такие книги? - удивился мударис. - Да ведь это святотатство! Разве ученый-хорезмиец забыл слова правоверного халифа Омара? Он говорил: «Если науки учат тому, что написано в коране, они излишни; если они учат другому, они безбожны и преступны». И я давал тебе книги, но то были книги правоверных мусульман. Увы, как я ошибался, считая Абу-Райхана ал-Бируни правоверным мусульманином! И опыты ваши нечистые! Не говори мне больше об этом ученом, Якуб! Я слушать не хочу о нем! Боюсь, что он отступился от веры аллаха, а ты последуешь за ним. Для того ли я учил тебя долгие годы и внушал веру и уважение к священной книге мусульман?
- Помилуй, мударис! Для чего же я учил грамоту? Неужели только для чтения корана?
- Ступай! Сердце мое наполнилось горечью сомнений. Не говори мне больше о дерзком хорезмийце.
Мударис был разгневан. Он вскочил так быстро и порывисто, что задел поднос с жареным миндалем, и Якуб увидел, как покатились по комнате орешки миндаля.
- Воля твоя, мударис… Я не хотел вносить смятение в твои мысли. Аллах знает, я пришел с добрыми намерениями.
С этими словами огорченный Якуб покинул медресе и даже не заглянул к своим сверстникам, которые, пользуясь отсутствием мудариса, весело играли в кости.
Через два дня, покидая Бухару, Якуб с горечью думал о том, что теперь его уже ничто не влечет в родной город. Встречи и разговоры, связанные с его занятиями, вдруг совсем неожиданно раскрыли перед ним невежество близких и дорогих ему людей. Ему было обидно и больно, словно он потерял что-то очень дорогое его сердцу. Но зато он по-новому видит все то значительное, что он обрел в обществе своего устода. Он понял, что теперь не скоро захочет приехать в Бухару; а благородному Абу-Райхану он смело сможет сказать, что излечился от печали. Да, он скажет: «Разлука с близкими больше не тревожит меня».
