Что Эндреа вообще может знать о нем? Когда тот в последний раз приходил к нему в кабинет, ее вообще не было в офисе, а работал Дженнингс совсем на другом этаже.
– Да, о Дженнингсе. Он все выдумывает о Фуллман.
Лишь потому, что Блейк заподозрил то же самое, он прислушался к словам Эндреа.
– Почему ты так считаешь? – спросил он.
– Она ему нравится. Да, действительно нравится. Я думаю, что он предложил повысить ее, полагая, что это поможет ему вырасти в ее глазах, но даже после этого она отказалась встречаться с ним.
– Нет, это невозможно, – возразил Донован. – Дженнингс – менеджер. Он не может встречаться со служащей. Это против правил.
Эндреа с сомнением посмотрела на него.
– Да-да. И все следуют этим правилам, – язвительным тоном заметила она.
Вот так.
– Как бы там ни было, когда она его отвергла, он был оскорблен. Она оттолкнула его. Дженнингсу это не понравилось. И это его ответная мера, – проговорила Энди.
Что ж, теория интересная. В такой теории может быть смысл. Но откуда Эндреа может об этом знать? Он спросил ее.
– Все очень просто, – ответила Эндреа. – Он называл ее только по фамилии, а остальных служащих по именам. Дженнингс пытается дистанцироваться от нее. Если бы он произнес имя Фуллман, то, вероятно, стал бы суетиться и нервничать. Как он называл ее, когда в последний раз приходил к тебе?
Блейк попытался вспомнить.
– Только не Фуллман. Вероятно, он называл ее имя. Я его не запомнил, – сказал он.
– Конечно, не запомнил. – Эндреа подмигнула ему.
Господи, как же она сексуальна, когда делает это!
– К тому же на нем сейчас нет оранжевого галстука. – Должно быть, она заметила это, когда они вошли в кабинет. – Да, прежде чем ты возразишь, я скажу, что знаю: никто тут не носит оранжевого, кроме меня. Но этот парень обычно ходит как раз в оранжевом галстуке. Во всяком случае, именно в нем я встречала его каждый день у кофе-машины. Однако сейчас он отвергает оранжевое, и обычно это служит признаком сексуальной подавленности. А еще он щелкает челюстью – очередной признак.
– Ты услышала это из другого конца комнаты? – Надо внимательнее следить за тем, что он порой произносит себе под нос.
– Как я могла не услышать? Он делал это очень громко. – Энди поежилась, как будто этот звук был к тому же неприятным. – И наконец, Дженнингс то и дело откашливается, когда говорит о Фуллман. Это очевидный знак его эмоциональной вовлеченности.
Блейк едва не подавился. Интересно, эта же мысль приходит ей в голову, когда он откашливается рядом с ней? Нелепый анализ. Не так ли? Хотя для Дженнингса он, возможно, подходит. Но есть единственный способ узнать наверняка.
