— Если это не допрос, я позволю себе откланяться, — холодно произнес, вставая, Ковалев.
— Нет, — резко осадил его Гордеев. — Я еще не закончил. Сергей Шумилин был осужден четыре года назад, двадцать четвертого мая тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. После этого каждый год двадцать четвертого мая в отношении детей и внуков свидетелей, дававших показания в суде, совершались преступления. В нынешнем году жертвой стала дочь народного заседателя Ковалева Виталия Евгеньевича. Хочу отметить, что преступления из года в год становились все более опасными, от побоев до изнасилования. Впереди — семьи судьи и второго заседателя. Неужели вам не страшно, Виталий Евгеньевич? Если преступления совершил Шумилин, то вы спасаете от следствия опасного человека, который в следующем же году совершит еще одно изнасилование, а то и убийство.
— Я не желаю слушать эту чушь!
Белый как снег Ковалев направился к двери.
— Постойте! — окликнул его полковник. Ковалев медленно обернулся, как будто каждое движение причиняло ему невыносимую боль.
— Я понял, что взывать к вашим гражданским чувствам бесполезно. Но вспомните хотя бы, что вы — отец.
Едва шевеля губами, Ковалев произнес:
— Сережу я вам не отдам.
* * *
Работа над жизнеописанием Ирины Филатовой шла вдохновенно. Приехавший на Петровку Дима Захаров склонился вместе с Настей над длинной «простыней», склеенной из нескольких листов, вдоль которой была прочерчена толстая, размеченная на годы линия.
— Знать бы, что интересует нашего клиента — вся ее жизнь или только конкретный период? — вздыхал Дима. — Сколько лишней работы делаем!
— Нельзя быть таким ленивым, — строго сказала Настя.
— Ой-ой-ой, кто бы говорил! — насмешливо протянул Захаров, распрямляя плечи и с хрустом потягиваясь. — На себя посмотри, труженица. Кипятильник, сейф, машинка — все на расстоянии вытянутой руки, только чтобы лишний раз не вставать. Тебе лень даже до урны дойти — пепельницу вытряхнуть.
Настя расхохоталась.
— Это точно. О моей лени легенды ходят. Но на умственную деятельность это не распространяется. Ближе к делу, Захаров. Правдивые куплеты мы с тобой сочинили. Теперь надо придумать припев. Припев у нас будет вот здесь, — Настя красным карандашом обвела точку на хронологической линии, — здесь и еще вот тут.
— Почему именно здесь?
— Ну, считай, что мне так захотелось, — уклончиво ответила Настя. — Тебе-то не все ли равно?
Конечно, Настя Каменская была далеко не так недоверчива, как Колобок. Зато она была куда более расчетлива. Не имея возможности проверить слова Захарова о мифическом клиенте, она на всякий случай сделала солидный «допуск» на неискренность Дмитрия. Истории из жизни Филатовой, которые она назвала «правдивыми куплетами», отнюдь не всегда соответствовали действительности.
