— На всякий случай. А Идзиковского из Интерпола знаешь?
— Фамилию слышал, но лично не знаком. Еще вопросы?
— А с Филатовой Ириной Сергеевной из НИИ МВД ты встречался?
— Приходилось. Ты что, мой моральный облик проверяешь? Настасья, кончай темнить. Говори, в чем дело.
— Филатова умерла, — выпалила Настя.
— Да что ты?! — Леонид Петрович охнул и присел на диван. — Может, это не та Филатова? Та была молодая совсем, красивая.
— Та самая, папуль. Убита.
Настя встала с кресла и села на пол рядом с отчимом, положив голову ему на колени.
— Единственная версия, которая есть на сегодняшний день, — убийство из ревности. А у Филатовой все романы — с офицерами из МВД. И я буду сидеть здесь, у твоих ног, как верный пес, до тех пор, пока ты мне не расскажешь, как и чем живут научные работники и преподаватели. Из-за чего они ссорятся друг с другом, на какие темы пишут анонимки, какие шаги предпринимают, чтобы подсидеть другого, каким способом сводят счеты и так далее. Идет?
Леонид Петрович огорченно усмехнулся:
— Вот и с тобой случилось то, чего я всегда боялся, пока работал «на земле». Приходится вести расследование среди своих. Ты даже представить себе не можешь, как это трудно. Особенно когда ты молод. Милицейский круг — тесный круг. Не просто узкий, а именно тесный, не можешь повернуться, чтобы не наткнуться на знакомого, родственника знакомого, сослуживца родственника, бывшего ученика, соседа начальника и прочее. В этом тесном кругу невозможно никого ни о чем спросить, я уже не говорю — допросить, потому что какие могут быть серьезные разговоры между своими? Ты разговариваешь с человеком, которого подозреваешь в преступлении, а он на все твои доводы отвечает: да ладно, да брось ты, ну мы же свои люди, ты же понимаешь. И хлопает тебя по плечу. И предлагает выпить. А чуть что не так — будь уверена, тут же поступит звоночек твоему Гордееву, с которым они или в санатории вместе отдыхали, или на банкете водку пили, или еще как-нибудь знакомы. Ты что же это, Виктор Алексеевич, ты давай ребят своих приструни, не годится так, обидели, понимаешь. В общем, наплачешься.
— Нет. — Настя грустно покачала головой. — Не наплачусь. Меня Колобок к ним не выпустит. Плакать будут наши мальчики. Как ты думаешь, папа, почему меня Колобок на привязи держит?
— Ума не приложу. — Леонид Петрович погладил Настю по голове. — Может быть, он знает про твои… м-м-м… мягко говоря, про твои особенности?
