– И что дальше? – поинтересовался Виктор, когда они вошли в беседку. – Я ничего не вижу и не чувствую. Портал. Магия. Живое или мертвое создание. Конструкт. Вообще ничего. Зачем мы сюда пришли?
– Чтобы войти к Сиракс, с ней нужно поделиться силой. Бедняжка едва сводит концы с концами. Предел ее мечтаний – выбраться бесформенным призраком и погулять по округе.
– Как это сделать?
– Кубок, – кивнула Мирра на стоящий на декоративном столике сосуд. Очень простой и неприметный, сделанный из какого-то отвратительного на вид камня, сильно смахивающего на прессованную землю. – Он из ее плана. Мы обычно наполняем его кровью и активируем простеньким плетением. Этого хватает, чтобы она смогла открыть портал и пустить нас к себе.
– Вы делитесь с ней праной? – удивился Виктор. – Или она после смерти тоже стала вампиром?
– Мы же тут в изоляции сидим, – пожала плечами Мирра. – Да и сил у нас маловато, чтобы делиться чем-то стоящим. Торги нищих не отличаются изяществом и величием цен.
С этими словами она достала небольшой кинжал и, вскрыв себе вены, сцедила в кубок миллилитров сто крови. Следом так же поступили Нимхор и Гильвель. Чуть-чуть поколебавшись, их примеру последовала Ализель.
Настал черед Виктора.
Тот тоже не стал ломаться и повторил процедуру, завершив наполнение кубка. После чего, остановив рукой Мирру, собравшуюся было применить какое-то плетение, полез в карман, и на свет была извлечена пригоршня кристаллов – наследие того чудного стационарного накопителя, что стоял в Колумбии. В них буквально плескалась магическая энергия – моря и океаны. Так вот – выбрав самый маленький камешек, он поинтересовался у своей приемной дочери:
– А заворота кишок после долгого голодания у нее не будет?
– Ее крошечный план едва теплится. Тут много силы, – облизнув губы, произнесла она. – Но ее недостаточно для… хм… заворота кишок. Что-то подобное будет, если ты всю пригоршню накопителей ей отдашь. Да и то, заворот будет не кишок, а разума. Она сойдет с ума от счастья.
– Спасибо, дочь, – серьезно произнес Виктор, внимательно отслеживая реакции Мирры. Та отчетливо вздрогнула, когда он назвал ее дочерью. Явно не привыкла. Резало слух. А потом, чуть помедлив, ответила:
– Пожалуйста, папа, – и улыбнулась уголками губ, чуть-чуть оголяя клыки.
Дочка… Она была его старше на несколько сотен лет. Он ей даже в эмбрионы не годился. Однако после того как Ллос вынудила его хитростью усыновить своих детей, Виктор как-то смирился с таким положением дел. Да и вообще – самоустранился от такого параметра, как возраст. Ведь он уже прошел через профессиональную деформацию, вступив в брак с женщинами на много столетий старше его. Теперь же ситуация просто закручивалась и развивалась, но не шокировала. Этакая Санта-Барбара, в которой неясно, кто кому ребенок и отец. Ну, дочка. Ну, старше отца. И что с того?
