В это время Денис Илларионович что-то делал возле затянутого сеткой вольера.
— Смотри, Дан, видишь вот этого чудесного белого мышонка. Он прелесть, правда? Пусть порезвится на воле.
И он выпустил мышонка в вольер и, пока тот бегал, обнюхивая сетку, незаметно поднял с боку крохотную дверцу, впуская туда же большую серую крысу из тех, что держат полуголодными и злыми. Замерев у входа, та принюхалась, почувствовала запах мышонка и метнулась к нему. Вольер был не велик, а мышонок мал и не пуглив. Когда крыса схватила его он завизжал противным тонким голосом. Лида вскрикнула, а Данилка схватил сетку руками и дернул ее до боли в пальцах. Крыса же, не обращая ни на кого внимания, уже бежала к клетке, таща в зубах загрызенного зверька.
— Вот гадина, откуда она взялась! — возмутился Денис Илларионович.
Данилка поднял на него полные слез глаза.
— Ну-ка, вот лучше, возьми хомячка. Пустим его туда? Пусть побегает.
Данилка кивнул и попытался улыбнуться дрожавшими губами.
Белого и пушистого хомячка впустили в вольер. Тот нервно забегал, обнюхивая все.
— Ого, а вот и крыса, — показал Денис Илларионович на клетку в конце короткого туннеля из сетки. — смотри, как рвется, слопает бедняжку.
И он тихо поднял дверцу. Крыса, такая же худая и голодная, как и первая, рванулась к мышонку. Данилка налег на клетку и закричал:
— Нет!
— Что вы делаете с ребенком! — Лида схватила мальчика за плечи и попыталась оторвать от сетки.
Она не смотрела в вольер, а мужчины не отводили глаз от маленькой арены.
— Не смейте, не смейте, — Лида с силой развернула к себе ребенка, и тот уткнулся ей в колени, весь дрожа.
— Мама мия, — протянул Денис Илларионович. — Крыса-то сдохла.
Хомячок, живой и невредимый, обнюхивал сетку, перебегая маленькими шажками взад и вперед. Игорь Николаевич перегнулся через вольер, достал его и присел перед мальчиком.
— Вот тебе дружок. Хочешь взять его в руки?
Хомяк был ручным. Он только высовывал мордочку с живыми черными глазками из большой мужской руки, осторожно сжимающей его. Данилка все еще дрожа, повернулся и протянул руки к хомячку.
— Вот держи его. Только не раздави.
Мальчик, счастливый, сжал зверька обеими руками, отошел от матери и присел, продолжая держать хомячка в ладонях.
— Вскрытие будем делать? — спросил Игорь Николаевич.
— Конечно. Ведь, это, старик, черте что получается, чтобы такая здоровущая зверюга да просто так лапы раскинула.
— Может она больная?
— Она-то? Мы здесь, старик, больных не держим. Все здоровущие экземпляры.
