— Чего, нюня ревешь? — обратилась к нему одна из масок.
— Да рано умер я: не всех знакомых успел обжулить!
Провожатые хохотали.
— Смеетесь?!. — с трагическим пафосом возопил третий. — Человека в ад чертям на суп несут, а вы потешаетесь?!..
К нему подскочил чертенок.
— Что ты врешь на чертей, глупец?!.. — заверещал он. — Да разве такую гнусную скотину, как эта, станут есть черти? В помойную яму вывалим!..
Началась шуточная перебранка, в которую вступили остальные переряженные. Мертвому перебрали все косточки, вспомнили все его грехи, обиды, всякое лживое слово. Над ним острили, издевались; вдова и дети покойного шли молча, низко опустив головы и закрыв лица. Хохотали не только провожавшие, но и толстый патер, шедший вперекачку и уперев в живот руку с распятием.
— Ловко, ловко!! — шлепал он толстыми, гладко обритыми губами.
Шествие скрылось за поворотом.
— Что это было?.. — с недоумением проговорил Мартин, глядя ему вслед.
— Как что — обыкновенные похороны!.. — ответил Луиджи. — Должно быть, порядочный гусь был покойник!.. Здесь так повелось, что все, кто имеет счеты с умершим, нанимают актеров и те разделывают его, как шкуру на барабане!
— Это постыдно!.. — возразил Мартин.
— Наоборот, очень умно!.. — убежденно отозвался неаполитанец. — С иного черта, бывает, никаким родом денег не получишь, а заболеет покрепче — всех скорей ублаготворить спешит! А если хороший человек умрет — друзья тоже актеров нанимают: очень трогательные сценки в лицах разыгрывают!
Форум Траяна с его фонтаном-потоком, бурно низвергающимся из полуобрушенной стены, с несущимися среди пены и брызг мраморными конями и небожителями в колесницах, поразил путников и надолго приковал к себе их внимание.
Мимо колонны Марка Аврелия, по Фламиниевой улице они возвратились, не чуя ног под собой, в тратторию.
— Как же в таком городе разыскать кого-нибудь?.. — будто так себе, вскользь спросил Ян.
Луиджи смекнул, что крылось за этим вопросом.
— Нельзя только влезть на луну — остальное все можно!.. — отозвался он.
Прошло с месяц, пока наконец путники освоились с великим городом и каждый нашел себе занятие по сердцу.
У Яна пробудился интерес к работам древних мастеров и он нередко часами простаивал перед статуями, уцелевшими, несмотря на века разгрома, еще во множестве. Глаз художника сразу, без слов, определил, в чем заключается истинная красота и искусство и имя которых — жизнь; с таким же глубоким вниманием разглядывал он в лавках ювелиров древние камеи и изделия из драгоценных металлов, столь бесконечно совершенные, что у Яна порой замирал дух и в сердце прокрадывалось тоскливое сомнение в себе — первый признак таланта!
