С моста Луиджи провел товарищей к собору; на широкой паперти его и по сторонам главного входа сидели за столиками упитанные каноники; от одного к другому из них переходили кучки богато одетых иноземцев или приезжих из далеких местностей Италии. Все набожно прикладывались к святыням, затем начинали торговаться.
— Тут продаются мощи первый сорт: свистнешь, так не залают! — пояснил Луиджи. — Публика сюда идет самая удойная!
Каноник, мимо которого они проходили, позвонил в маленький колокольчик.
— Пеленки Христа… — мягким распевом произнес он.
— Частица жезла Аарона!.. — проворковал сосед его.
— Кости святых мучеников, погибших при Нероне!.. — предложил третий.
Закупки производились в огромных размерах и заказы принимались и записывались канониками как самый обыкновенный товар.
Луиджи, не пропуская ни одного столика, прикладывался к каждой реликвии, его примеру следовали Ян и Марк; последний имел подавленный и недоумевающий вид; Мартин шел словно каменный, не прикасаясь ни к чему; Адольф делал то же.
— Не жизнь, а помидоры!.. — шепнул Луиджи Марку, кивая на упитанных каноников. — Изумрудами не так выгодно торговать, как гнилыми костями!
— Зачем ты целовал все это?.. — сурово обратился к нему Мартин, когда они отошли на некоторое расстояние от собора. — Ведь там наполовину нечеловеческих костей напихано — я сам конские видел!..
— Пст!.. Не богохульствуй!.. — убежденно ответил неаполитанец. — Только черту известно — конские они или только такими тебе кажутся — бес ведь силен! А во-вторых, и среди них может попасться что-нибудь порядочное! Поцелуй — ничего не стоит, а душе — глядишь — польза!
Мрачная Пиза с ее жадными обитателями, у которых, как стало казаться Марку, у всех карманы были набиты костями мертвецов, спутникам Луиджи не понравилась; везде, даже в тавернах, разговоры велись главным образом о мощах, о сделках и о проделках с ними.
Уже с полудня по улицам то и дело стали попадаться пьяные; Марка поразило не только количество их, но и число каноников среди них; некоторые валялись по улицам или, шатаясь, шли в обнимку со своими покупателями и горланили кощунственные или языческие песни о похождениях Венеры и Зевса.
В одном из кабачков, куда зашли посидеть и закусить путники, им с трудом отыскалось место за большим столом; рядом с ними оказался долговязый патер с грубым лицом, рубленным одними прямыми чертами; длинный нос его совершенно неожиданно задирался на самом конце вверх. Маленькие глазки его владельца часто помаргивали и поблескивали.
