В магазине была куча народу. Как в ГУМе в новогодние каникулы. Виктор рассеянно бродил между торговыми рядами, изредка брал что-нибудь, рассматривал, потом клал на место и брел дальше.
Он вышел из торгового центра через полчаса. Поймал такси и сказал водителю:
— Поехали в «Вавилон». Знаешь такой клуб?
— Знаю.
— Тогда вперед…
Понедельник. 14.40 — 19.50 (московское время)
Уже пролетая мимо вахтера прокуратуры, Клавдия взглянула в закуток, где обычно сидели посетители, и остановилась.
Скромно, как школьник, сложив руки на коленях лодочкой, на самом краешке стула пристроился священник.
Заметив обращенный на себя взгляд, священник улыбнулся Клавдии и даже чуть-чуть склонил голову.
Не было в этой улыбке и полупоклоне ни жалобы, ни обиды, что мол, вот, сижу тут, жду, а была спокойная приветливость, как будто священник знал Клавдию давно.
Дежкина тоже склонила голову, но от какой-то неведомой неловкости вдруг покраснела, засуетилась, ускорила шаг, оставляя позади и Патищеву, и Семенова и даже Левинсона.
— Как тебе не стыдно? — прямо с порога начала она.
Игорь снова ползал по полу, создавая игрушечными машинками сложную дорожную ситуацию. — Это ты священника вызвал?
— Я…
— И ползаешь тут со своими игрушками… А человек сидит и ждет…
— Ой, забыл! — совершенно искренне испугался Порогин.
Он бросился было к двери, но Клавдия остановила его:
— А зачем ты его вообще вызвал, Игорь?
— Ну как, он же… Церковь грабят…
— А самому съездить? Игорек, что с тобой?
— А что? — действительно не понял парень. — Я вызвал свидетеля…
— Игорь, ты правда не понимаешь? — Клавдия развела руками. — Ну я не знаю тогда…
— Да в чем дело? Он такой же гражданин, как и все… Он что, неприкасаемый? — набычился Игорь.
Клавдия только махнула рукой.
— Ладно, иди. Потом поговорим, если сам не поймешь…
Игорь еще какое-то время стоял, пытаясь понять причину недовольства Дежкиной, потом пожал плечами и вышел.
«За что я на мальчишку напустилась? — стала ругать себя Клавдия. — Действительно, никто же ему не объяснил, что есть какие-то вещи… Спокойнее надо…»
Но плохое настроение не улетучивалось. Какое-то смутное предчувствие беды и бессилия перед этой бедой нарастало в ней с каждой минутой.
— Алло, детский сад? А заведующую можно?
— Нина Евгеньевна! — позвал голос в трубке.
— Слушаю.
— Здравствуйте, это из прокуратуры вас беспокоят, — не к месту официально начала Клавдия.
— Из прокуратуры? — удивилась заведующая. — А что случилось?
— Витя Кокошин в вашем садике?
