— Что случилось, Игорек?
— Из-под носа гадов упустил! Из-под самого носа, — хлопнул о стол шапкой Порогин.
Оказалось, что Игорь до вечера искал церковного сторожа. Тот завеялся куда-то, а куда — никто не знал. И пока Игорь бродил вокруг церкви, преступники ухитрились снова в нее забраться и опять стащили иконы.
— Я же на полчаса только отлучился, пошел бутерброд перехватить! — сокрушался парень.
Еще часа два Клавдия подробно обсуждала с Игорем все детали церковного ограбления.
Когда глянула на часы — ахнула.
— Все-все! Домой! — заторопилась она. — Мои там, поди, извелись уже!
По дороге Клавдия обошла несколько магазинчиков, купила подарки и хотела уже сесть в троллейбус, но кто-то взял ее вдруг за полу пальто и спросил:
— Тетя, усъугу хочешь?
— Чего? — не поняла Клавдия.
— Усъугу.
— Услугу? — наконец поняла Клавдия.
Это был мальчишка — года четыре, не больше. Пальтецо, шапочка вязаная, руки глубоко в карманах.
— И какую же услугу? — улыбнулась Клавдия.
— А какую скажешь. Мне деньги нужны.
— Зачем же тебе деньги?
— Надо, — серьезно сказал мальчишка.
— А не поздно ли ты тут услуги оказываешь? — мягко спросила Клавдия.
— А скоко въемени?
— Время позднее, дети уже в постелях спят. А ты почему не в постели?
— Мамку жду.
— Где? Здесь?
Мальчик оглянулся, пожал плечами.
— Нет, здесь ее, навеэное, нету. Я, навеэное, потеялся, — сказал он спокойно.
Клавдия взяла мальчика за руку.
— А куда твоя мама пошла?
— На ааботу.
— Куда, на работу? — заволновалась Клавдия.
Мальчик долго молчал, а потом вдруг скривил губы и всхлипнул.
— Та-ак! — У Клавдии сжалось сердце. — А давно она ушла?
— Утвом… Я в садике быу, — заплакал мальчик уже в голос. — А мама на ааботу пошуа — и нету-у-у!..
Они стояли возле остановки троллейбуса. Мимо бежали люди, никто мальчишку не искал.
— А где ты живешь?
— Я кушать хочу! — плакал мальчик.
Клавдия решала всего секунду. Потом решительно подхватила мальчишку на руки и вошла в троллейбус. Благо, свободные места были, и до дому они ехали сидя. Мальчик жевал пирожки, весело болтал, безбожно коверкая слова, а Клава соображала, как поступить дальше. И еще ей почему-то в конце этого муторного дня было хорошо.
Пятница — суббота. 23.37 — 0.00
Первое, что кольнуло Клавдию смутной тревогой, — Федор еще не возвращался.
— А это кто? — опешила Ленка, увидев рядом с матерью смышленую мордочку мальчишки.
— Витя Кокошин, четые года, — ответил гость, по-хозяйски снимая пальто и сапожки. — А где у вас тут ууки моют?
