Она тихонько уложила доченьку в колыбель и, одевшись, вышла во двор. Солнце уже выдвинулось из-за горизонта, покрыв легкой позолотой листья деревьев, стены домика, лицо Гиир.
"Где же, где же искать?!.."
Она открыла калитку, выбежала на пустынную улицу и лихорадочно огляделась. "Ну же, куда он пошел, думай, думай!" Хотела вернуть во что бы то ни стало, просто не представляла себя без него, дом - без него, детей без... От одной лишь мысли стало тесно и больно в груди, закружилась голова. Гиир жила с этим человеком почти всю жизнь, а вот теперь какой-то посох...
Посох! Вот эти ямки в пыли, они наверняка остались именно от посоха. И - да, да! - начинаются от их дома.
Побежала за ямками. След тянулся вдоль улицы, в сторону леса. Гиир мчалась, неубранные волосы растрепались, волочились по ветру рваным знаменем. "Найду, найду, куда бы не пошел! Найду!"
Лес, кажется, пробежала на одном дыхании. А потом - дорога вывела к тракту. Широкий, как высохшее русло некогда полноводной реки, он раскинул руки и, похоже, намеревался обнять весь Ильсвур, от края к краю. Здесь ямки пропали. И не удивительно - как им пропечататься, на твердой-то земле?
Гиир лихорадочно огляделась, но ни души не было вокруг, только в придорожных зарослях пожухлой травы заходились-стрекотали кобылки да в лесу стукнул о дерево дятел, словно подводя итог. Или - забивая последний гвоздь в крест-накрест заколоченные двери.
x x x
Чуть дальше по тракту, на еще холодном от ночного воздуха валуне сидел человек. Он был широк в плечах, круглолиц и смуглокож, с широкой темной бородой и мелкими блестящими глазами-пуговицами. Одежда сидевшего мало соответствовала тому, где он находился. Право слово, путешествовать в парчовом, богато расшитом халате - это уже слишком. Но человек не путешествовал, человек ожидал.
На горизонте появилась серая точка и стала медленно увеличиваться. В этот ранний час пешеход на тракте был почти так же неуместен, как и сидевший на валуне бородач. Вскоре странник заметил поджидающего, но шагов не ускорил - шел размеренно, как и прежде, стучал посохом о землю, смотрел себе под ноги... или не под ноги: не понять, ибо глаза скрывала тень от шляпы-ниги.
Поравнялся с бородачем, остановился. Встретился взглядом с блестящими пуговицами на лице сидевшего. Тот первым отвел глаза:
- Прости.
- Ничего, - сказал странник, и голос его казался высыпающимся из старого мешка песком. Старым песком. - Значит, так надо. Против Богов не попрешь... - осекся, кашлянул. - А против себя - тем более.
