- Надеюсь, мне не придется долго ждать? - сказал Гард после того, как Дина Динст признала его право разговаривать с шефом. - Времени у меня, да и у вас тоже, в обрез.
- Возможно, - неопределенно ответила Динст. - Теперь все зависит от шефа. Наберитесь терпения.
Ну что ж, ждать так ждать, решил Гард, хотя, собственно говоря, ничего другого ему не оставалось.
Они уселись в разных концах комнаты на почтительном расстоянии друг от друга и замолчали. Прошло пять минут, затем десять.
- Скажите, мадам, - прервал Гард молчание, - почему вы не доверяете меня своим людям и сами исполняете роль охранника? Вам больше нечего делать?
- Вы слишком хитры и опасны, - коротко ответила Динст.
Да, в нелегкую ситуацию попал комиссар полиции, пожалуй, такого в его практике еще не было: пленник собственных пленников! Хотя, конечно, профессия сыщика только тем и хороша, что, в какое бы отвратительное положение он ни попадал, всегда можно утешить себя представлением о еще более худшем.
Гард снова взглянул на Дину. Ее рука уже не сжимала судорожно браунинг в кармане, а спокойно лежала на подлокотнике кресла. Но взгляд был прикован к комиссару.
Быть может, именно в этом и заключается в настоящий момент его единственный козырь? Он может расслабиться, до конца сбросить с себя напряжение, освободить свой мозг от каких бы то ни было раздумий, тревог и предчувствий, стряхнуть с себя мучительность ожидания и просто существовать, даже уснуть - вот взять сейчас и уснуть! - чтобы сохранить силы для самой решительной минуты, от которой будет зависеть его жизнь или смерть. Динст не сойдет с места - комиссар был в этом уверен, - а его странное поведение еще больше насторожит ее. Гард невольно улыбнулся этим мыслям, тут же отметив про себя, что даже улыбка играет не последнюю роль в психической атаке на Дину Динст. Затем он поудобней устроился в кресле и мгновенно уснул.
Когда он открыл глаза, все было так же, словно он проспал две минуты. Динст сидела на том же месте, в той же позе, и только глаза ее несколько потускнели.
Тогда Гард решительно и бодро встал - сама логика продиктовала ему, хорошо отдохнувшему, такое действие - и, машинально глянув на запястье левой руки, где когда-то были его часы, словно желая этим сказать, что время истекло, произнес:
