Ольга молча смотрела на директора. Андрей переводил взгляд с одного на другого. Он в душе был согласен с ним: как и большинство россиян, он не любил приезжих.
— Хотите, я сейчас же заявлю в милицию? И убытки, кстати, тоже подсчитаю. Моральный ущерб — раз. Вы испортили телефон — два. Сотрудника вот избили.
Девушка-делопроизводитель в это время опустилась на корточки перед лежавшим охранником, всю рубашку которого заливала кровь и видя, что он зашевелился, помогала ему сесть.
— Извините, пожалуйста, — сказала Ольга и повернулась к Андрею: — Идем.
И она быстро пошла вперед, забыв о документах мужа, зажатых в ее руке. У двери она машинально переложила их в одну руку, а другой отперла замок, распахивая дверь настежь. Из-за прохладного утра она была в куртке, и металлические замки неприятно звякали на каждом шагу.
— Я из-за вас опоздал на совещание в мэрию, — кричал вслед директор. — И мне должны были позвонить.
И он осекся, словно от пришедшей в голову мысли.
Андрей усмехнулся, бросил мобильные телефоны на стол и хлопнул за собой дверью.
Ольга не слышала его. Она вышла на улицу и потерянно побрела, не чувствуя, как ее толкают прохожие. Андрей догнал ее и пошел рядом, не решаясь обнять, а только заглядывая в лицо.
— Что дальше, Оля? — спросил он наконец, обгоняя ее и заставляя остановиться. — Куда мы идем?
— Не знаю.
— Что дальше будем делать?
— Не знаю.
— Подожди.
Ольга, пытавшаяся обойти его, покорно замерла, а Андрей продолжал:
— Человек не кошка, его можно найти.
— Как? Мы здесь никто. У нас нет гражданства, нет прописки, мы беззащитны. Мы только по виду русские, а на самом деле никто. Но мы же не виноваты, что живем далеко отсюда, и что здесь жить легче. Витя мечтал заработать на машину, одеть меня. Мы оба работали. А в основном все деньги уходили на детскую одежду. Дети растут так быстро. Вместо масла — «Щедрое лето», так дешевле. Яйца только Иришке. У нас иногда и мяса не было. Еще спасибо маминой пенсии, а она у нее треть Витиной зарплаты. И Витя еще левачил, евроремонт делал с другом, — Ольга всхлипнула. — Скажи, чем мы провинились, чем? Мы же не нарочно туда уехали. Мы жили в одной стране. А знаешь, многие узбеки принимают российское гражданство. И радуются. Да за что же они нас в бродячих собак превратили?
Ольга резко отвернулась, а Андрей торопливо закурил. Он еще с детства не любил задач, которые не решались.
— Я даже в милицию не могу идти, — глухо и сдавленно продолжала Ольга. — Потому что у меня украли документы, потому что я родилась в Фергане, потому что я нищая. Что я скажу дочери, когда вернусь?
