— Да пошла ты, — ругнулся Аби, — нигде от тебя покоя нет! Возвращайся обратно в Аид и пусть он станет тебе вечным пристанищем!
Призрак, будто испугавшись его слов, исчез, правда, на прощание сделал несколько попыток плюнуть ему в лицо.
Аби замер. Встреча с Амфалатей до деталей восстановила день свадьбы. Эти воспоминания тешили самолюбие и каким-то образом поднимали его на одну ступень с богами, особенно с Герой, которую в семье почитали больше всех. Ему однажды довелось во дворце титана увидеть волоокую, но в тот момент выглядела она настолько непрезентабельно, что встретив на улице, никогда бы не признал в ней супруги Зевса. В каком-то жутком сером хитоне, стоптанных сандалиях, растрепанная, вся в слезах прибыла богиня в дом родителей Эолы. Именно такой будущий царь впервые увидел богиню и безумно удивился, узнав, что бессмертные умеют плакать.
Ирида никому не позволила общаться с высокой гостьей. Встретив на пороге, сразу увела в дальние покои, где высокая гостья оставалась довольно долгое время. Аби буквально сгорал от любопытства, желая узнать, что же привело божественную в дом его невесты. Но все тщетно. Эола хранила молчание. А прибывшая богиня всячески избегала общения с кем-либо. Прислуживала ей сама хозяйка Солнечной долины. Почти неделю во дворце, никто не смеялся и громко не разговаривал, все ходили на цыпочках и боялись шуметь.
Потом во дворце появился еще один гость — Гермес, легкий, словно дуновение ветерка. Его руки были наполнены дорогими дарами. Он их высыпал на пороге покоев, где находилась Гера, и исчез, так же неожиданно, как и возник. Тонкая рука откинула плотный ковер, висевший на проеме дверей, подношения враз пропали, и все вокруг вышло из оцепенения. Зазвучал смех, заиграла музыка…
Теперь Аби никто не мешал рассмотреть Геру. Он с жадностью взирал на ее лицо, желая запомнить каждую черточку. Когда еще доведется увидеть супругу Зевса! Сейчас богиня была довольна собой и невозмутима, как и полагается правительнице Олимпа.
Величие сквозило в ее каждом жесте. Гера лениво возлежала на высоких подушках, облокотившись о руку, увешанную тяжелыми браслетами. Иногда она принималась поправлять искусно уложенные в высокую прическу темно-каштановые волосы. Самоцветы невыносимо сверкали в лучах солнца и все, кто смотрел на божественную, вынуждены были прикрывать глаза. Что же до Аби, то его этот блеск не смущал. Он следил за каждым движением повелительницы в надежде, что обратит на него хоть какое-то внимание. Напрасно! Гера была занята лишь собой.
