Взглянул на Мистину, увидел по лицу, что тот намерен поддержать просьбу, и выразительно добавил:
– Заиграешься!
– Или отправь меня с твоими людьми, чтобы я сделал то, что делаю каждый год, – предложил Боян. – За меня-то ты не боишься. Если святой Андрей… владыки Белого острова останутся без ежегодного пира и даров… Они огневаются, а на море они всегда возьмут свое. Там ведь человек целиком в их власти. И если они сочтут, что лишились веселья по твоей вине…
– Нет, – повторил Ингвар. – Обойдемся без ваших владык. Они свое уж получили. Да и почему я должен верить, что ты будешь просить богов… Твоего бога за нас?
– Я про это и рассказываю тебе, разве ты не понял? – мягко напомнил Боян. – Греки держат в руках моего брата, наш престол, нашу знать и хотят забрать всю нашу землю. Они отравили моего брата Мишо, опутали и подчинили Ивко и в другой раз охотно сами натравят его на Печо, если он как царь болгар выйдет из воли Романа. Мой отец всю жизнь сражался с ними и побеждал, он был так силен, что мог захватить и сам Царьград и занять трон Соломона.
– Чего?
– Самый почтенный престол царьградского дворца. Отец стремился к этому, и имел право, потому что занял много греческих городов и среди его подданных появились многие тысячи греков. При нем граница проходила возле Мидии, а не под Несебром, как сейчас. Но после его смерти мой брат Печо сразу отказался от всего, чего отец достиг, и отдался во власть Романа. Он вернул грекам все земли во Фракии, что захватил наш отец! Я – последний из четверых отцовых сыновей, кто еще жив, на свободе и распоряжается своей волей. Помнит о силе и славе болгар. Любой, кто ослабит греков, отвлечет, заставит бороться с иной угрозой, – мой друг. Не враг – уж это верно.
Ингвар, Мистина, княжьи родичи и гриди – все в молчании уставились на Бояна, пораженные услышанным. Ничуть не смущенный недоверчивыми взглядами, тот вынул из-под черного кафтана золотой крест и, глядя Ингвару в глаза, поднес к губам.
* * *
Багаин Самодар со своими отроками подъезжал к Великому Преславу на третий день. Из Ликостомы скакали верхом. Торопясь и меняя лошадей, можно было бы добраться и быстрее; новости, что вез Самодар, требовали крыльев, но баты Боян просил не торопиться. И это было самое удивительное.
Самодар получил весть о беде всего через два дня после отъезда Бояна к морю. Принесли ее остатки дружины царевича. Вернулось меньше половины отроков – и без вождя. Было известно, что он ранен и в плену: кое-кто из отступивших, затаившихся в темноте со своими зачерненными лицами, видел, как он разговаривал с вождями русов. Потом его увели в другой стан, и проникнуть туда вслед за ним уже не удалось.
