От лошадей валит пар, они качаются и тяжело дышат. Но уже близок конец. Тайга редеет и вдруг разжимает свои объятия. В сумеречном свете открывается глубокая долина Ангары. На угорье мелькают огоньки поселка.
Трудному, бесконечно долгому походу конец!
В тайгу отправляются три подводы, и после этого нам ничто не мешает выспаться на кроватях мозговских обывателей. Но до Кежмы, где предстоит длительная остановка, осталось лишь 15 километров. Не лучше ли разом покончить с этим?
Берем двое саней; наших кляч вручаем ямщику. На свежих лошадях домчимся быстро, а он подъедет не спеша. Мороз еще крепче. Коняжки дружно выносят за околицу. Ямщик, однако, не хочет отставать, но уставшим животным за нами не угнаться.
— Стой! — кричит он из темноты.
— В чем дело?
— Вы очень шибко гоните.
— Вот тебе раз! Мы уже уговаривались, что поедем шибко, лошадки у тебя добрые.
— Если поедете шагом — езжайте, а то отберу лошадей, — категорически заявляет он.
Шагом! Мы только потому его и взяли, чтобы ехать рысью, а шагом нас довезут и наши кони. Спорить с упрямцем, однако, было бесполезно. Возмущенные, мы вылезаем из саней.
— Можешь со своими лошадьми отправляться назад.
Мужик не возражает. Садится в сани и исчезает.
— Знаете в чем тут дело? — говорит Вологжин. — Ночью тут многие не рискуют ездить, боясь привидения Петрунькина ручья.
И он рассказывает нам целую легенду. Когда-то в ручье, который мы будем переезжать, трагически погиб местный парень Петрунька, и вот с тех пор его беспокойный дух блуждает тут по ночам. То вскочит на спину запоздалому путнику, то напугает страшным хохотом, то блуждающим огоньком носится по тайге. Какой-то храбрец пытался вступить в борьбу с привидением, да едва жив остался.
Дорога идет под гору. Вот он — Петрунькин ручей. Я смотрю в темноту. Среди леса мелькает что-то красноватым отблеском. Не это ли блуждающий Петрунькин огонь? Нет, это, поднимаясь над горизонтом, горит звезда Арктур. Впереди также загораются огоньки. Это Кежма.
XXIII. Конец пути.
Вступление в приангарскую столицу наших главных сил носило далеко не победный характер. Закутанные во что только можно, с забинтованными носами, тощие и бледные, наши товарищи были похожи на французов, удиравших от русских морозов в 1812 году. Но теплота жилья, баня, а главное — блины и пельмени, которыми без конца угощали нас кежемские хозяйки, сделали свое дело: мы снова готовы бросить вызов тайге, но этому противится буйная Ангара.
