– Я не хочу никого убивать, – спокойно произнесла я, намереваясь закончить этот неприятный мне разговор.
– Я тебя успокою, ты действительно не воплощение богини. За свою очень долгую жизнь, я не встречал не то что богов, но даже божественного проявления. Я думаю, они ушли из этого мира, создали его, населили разумными и не очень тварями и пошли дальше, в новый мир. Но вампирам, как и людям, драконам, эльфам, нужно во что-то верить. Без веры теряется смысл жизни, особенно у долгоживущих существ. Кому-то достаточно верить в себя, а кто-то привык винить богов в своих неудачах. Подумай над этим. А также над тем, что, не давая выхода тьме, ты подвергаешь опасности окружающих. Когда-нибудь под воздействием стресса, обиды, злости или других сильных отрицательных эмоций, ты не сможешь справиться с тьмой, и она вырвется на свободу. А когда пелена ярости спадет, рядом с тобой будут только трупы. Тебе повезет, если это будут враги.
Я видела по его глазам, что он тоже знает, о чем говорит, он уже был свидетелем такому, а может и виновником. Я пообещала самой себе, что обязательно подумаю над этой проблемой, ведь должен быть другой способ избавляться от излишков тьмы.
Возвращались мы в молчании, куратор не задавал вопросов, не пытался давать советов, и меня это устраивало. В тот момент меня не интересовали странности его поведения.
Следующие четыре дня прошли для меня в постоянном нервном напряжении. Утро начиналось с того, что я отправляла вестник Дирку со словами: «С добрым утром». А потом с замиранием сердца ждала ответа, и только получив записку: «Хорошего дня, любимая», могла идти завтракать. Весь день я пыталась забыться в учебе, только она на какое-то время могла отвлечь меня от тревожных мыслей. Вечером был очередной вестник и ответ на него, только после него я могла заснуть. Но и ночью отдохнуть не получалось, сны все, как один, были отражением моих страхов.
На пятую ночь я проснулась в холодном поту с бешено бьющимся сердцем. Мне приснился Рыжик в волчьей ипостаси, он сражался с огнем. Но пламя не обжигало его, как должно было, от каждого его прикосновения, на оборотне появлялась кровоточащая рана. Дирк яростно защищался, раздирая языки пламени на части или откусывая от него куски, когда у волка получалось это сделать, в огне раздавался дикий рев, как будто там пряталось чудовище. Я же наблюдала со стороны, не в силах пошевелиться, а тем более вмешаться. Но как бы Дирк ни был силен, он не мог совладать со стихией, и вот когда его силы были на исходе, а на теле не осталось живого места, он встретился со мной взглядом, в нем была тоска и боль, боль расставания. «Прости», услышала я его голос внутри себя, ярко вспыхнуло пламя и опало, растворяясь во тьме, забирая с собой моего Рыжика.
