Недалеко от меня раздались всплески воды, я обернулась, и почти моментально попала в объятия Дирка.
– Марта, ты с ума сошла! Еще раз так сделаешь, я тебя сам утоплю! – его слова никак не соответствовали действиям, он прижимал меня к себе одной рукой, целовал мое мокрое лицо. – Ты вся ледяная!
– Не преувеличивай, вода теплая, отпусти, я сама могу плыть. А то мы до темноты не успеем.
– О как! Ты только сейчас это поняла? – оборотень был раздражен и обеспокоен. – Чем ты вообще думала, когда заплывала так далеко от берега? Дай угадаю: «Ах, любимый женится на другой, пойду, утоплюсь с горя»?
– Что за глупости, я просто плавала. Если бы я хотела умереть, то выбрала бы более быстрый способ.
– Только попробуй, я тебя…
– Да, да, ты уже говорил, что убьешь, – мне и так плохо, еще он со своими нотациями.
– Дура ты, Марта, – с обидой бросил Рыжик.
Дальше мы плыли в молчании, я думала о том, что Дирк прав, я действительно дура. Он беспокоился обо мне, переживал, да и раньше проявлял заботу. А я – то подпущу его ближе, то оттолкну, как сейчас, например. Надо было давно что-то решить.
На берег мы выбрались, когда уже совсем стемнело, я не удержалась на ногах и упала бы, но Дирк вовремя подхватил меня на руки. Какой же он горячий, или это я так замерзла? Я прижалась к нему, чтобы хоть немного согреться.
– Тебе надо переодеться, а то простудишься, – вздохнул он, с неохотой опуская меня рядом с моими вещами.
Он прав, только простуды мне не хватало, почему-то простуда была одной из немногих заболеваний, которые не лечились магией. Попросив Рыжика отвернуться, все-таки он оборотень, и темнота ему не помеха, я взялась за тесемку на нижних штанишках. Но от воды завязки разбухли и затянулись, у меня никак не получалось их развязать.
– Дирк, у тебя ножа нет? – спросила я у смутно виднеющейся спины оборотня.
– Ты что, никак не успокоишься? – дернулся он в мою сторону, сверкнув глазами.
– Тесемки не развязываются, – тихо произнесла я, почему-то смущаясь.
– Ножа нет, давай я попробую, – он, не дожидаясь моего ответа, встал передо мной на колени и начал распутывать завязки. – Рубашку приподними, мне неудобно.
А уж как мне неудобно было, но рубашку я все-таки приподняла, чем быстрее развяжет, тем лучше. Лучше не стало, скорее наоборот, развязать руками у Дирка не получилось, и он подключил к этому делу зубы, его горячее дыхание на моей коже заставляло вздрагивать меня не только от холода. Прикосновение его губ было настолько неожиданным, что я замерла, он же прерывисто вздохнул, прижимаясь щекой к моему оголенному животу.
