Расположилась — вздохнула, отдуваясь. Когда бежала, вспотела, смахнула теплый платок назад, на плечи — вырвались на свободу пышные, против всех правил приличия, волосы.
Дверь, к которой сбегают две ступеньки, состоит из четырех длинных полос, посередине расхлопнется, бока свернутся, как меха в гармошке, — дверца и откроется; в каждой из четырех частей — оконце-бойница, в одном, обращенном к Наде, стекло выбито, дуть будет… Под пустотой нацарапано: Надька, тире — и нехорошее слово.
Автобус-то старый знакомый. Время от времени направляют его на этот маршрут — чтоб напоминать ей, чтоб не забывала она… И когда только он развалится, драндулет вонючий, когда только на металлолом его сдадут…
А вдруг он увидит это?.. Ну и пускай видит, Господи, да и что он ей?.. И что она ему?.. Ну была эта ночь, ну оплошала она, ну сдалась, но ведь больше этого не будет… Ведь она не какая-нибудь… Да и не может ничего быть… Разве бывало когда-нибудь, чтобы к ней, к ней возвращались. И он такой же, как все, Кассандра, смерть — красиво говорить они все горазды… И ведь не просто так он пришел вчера — узнал небось все о ней вот и притащился… Дров у него нет… Уходил, даже головы не поднял, не захотел взглянуть на нее… Да и плевать она хотела. Очень нужно ей… Только бы не разболтал… Пусть только попробует — ей терять нечего.
Дверца, с лязгом открываясь, больно хлопала ее по коленке, в бойницу рвался стылый ветер, хлестал ее по щекам — она натянула на голову платок, подняла воротник, отвернула лицо в сторону от ветра — к людям; все как один, померещилось ей, разглядывали царапины на двери… Все, все было плохо. Еще и снег пошел, стал залетать в бойницу — колоть глаза, выцарапывая из них слезы. Правда глаза колет!..
На складе она поругалась с приемщицей — обсчитать ее хотела, всегда обсчитывает, привыкла, что Надя все стерпит; сдав после долгих мучений продукцию, отправилась в стеклянный магазин за свечами, там были обыкновенные тощие желтые свечи, но она купила зачем-то витые, толстые — одну розовую, другую красную; и подсвечник купила — свет ведь часто отключают, всегда, что ли, свечку ставить в банку из-под майонеза…
Снова доехала до «Греческого поворота», снова пошла пешком, но на этот раз рядом, впереди, сзади, обгоняя ее или от нее отставая, шли люди, все, как бы ни были одеты — темные среди окружающей белизны и затемнявшие, пятнавшие собой окружающую белизну. Торопиться ей было некуда — она постаралась отстать, остаться одна, чтоб ничьи спины не застили ей света.
