– Эй, а я тебя знаю!
Куколка невольно притормозила, оглянулась и увидела перед собой нищего, который, несмотря на жару, был одет в старую коричневую косуху.
– Я тебя видел, когда ты с другими девчонками из клуба выходила. У вас там небось богатенькие клиенты бывают. Вы, девочки, понимаете, что к чему, так что парочка баксов – для тебя сущий пустяк. – От попрошайки жутко воняло, он был страшно грязен, кожа сплошь в каких-то струпьях, но глаза у него сияли той сверкающей голубизной, какую Куколка видела только в документальных фильмах о покрытых льдом водных источниках. – Между прочим, мой старший братец меня в задницу трахал, – спокойно сообщил он. – Мне тогда всего двенадцать стукнуло, а он меня все трахал и трахал. Хотел, чтобы и у меня был СПИД, как у него. Хорош братец, да? Не буду врать: очень ширнуться нужно. Ты уж помоги мне, пожалуйста, а?
– Двенадцать? – переспросила Куколка.
– Ну да, двенадцать, – подтвердил он, отчего-то растерявшись, и прибавил: – Но мне и пятерки хватит.
Куколка открыла сумочку и протянула ему стодолларовую купюру.
А где-то садилось солнце.
Над охваченным безумным весельем городом уже повисла жаркая влажная ночь, точно тяжелым грязным половиком накрыв на улицах истекавшие потом стотысячные толпы праздновавших. Повсюду сновали полицейские, но люди, испуганные обнаруженными на стадионе бомбами, безропотно смирились с подобными мерами предосторожности. Впрочем, ни воспоминания о бомбах, ни присутствие полицейских не могли испортить настроение тем, кто желал посмотреть на самый большой в мире гей-парад.
Липкая вонь похоти, наркотиков и пролитого пива плотным облаком висела над толпой полуобнаженных мужчин и женщин, самозабвенно танцующих безумный танец под какофонию сплетающихся друг с другом мелодий. В толпе, сплошным потоком текущей по Оксфорд-стрит, было множество различных мужчин – худых и толстых, с роскошными мускулами и могучей, как у быка, грудью, и тонких, изящных, в плотно облегающем тело серебристом люрексе. Каждая отдельная группа имела своего предводителя: фею, эльфа, тамбурмажора, фараона или ковбоя в широкополой шляпе – и все они танцевали. Толпа ревом приветствовала и Dykes on Bikes, и Scats with Hats, и все это объединяла громобойная феерия дешевых фейерверков, пронзительных полицейских свистков и грохочущей музыки – техно, рэпа и баллад, исполняемых звездными геями.
Куколка еще не успела толком слиться с шумной толпой, но уже ощутила ее с каждой минутой возрастающую вибрацию; толпа плыла дорогой празднества, образуя водовороты среди зданий и между полицейскими ограждениями, и была похожа на гигантский извивающийся косяк рыбы, угодивший в сеть и тщетно стремящийся из нее вырваться. Кто-то попал в эту толпу, просто чтобы поглазеть на фриков, кто-то – чтобы посмеяться или поудивляться; впрочем, в толпе было немало и явных извращенцев. Ну а Куколке, как и подавляющему большинству присутствующих, просто хотелось весело провести время. Все тянули шею, стараясь как можно больше увидеть, и лишь какой-то маленький нескладный человечек шнырял в толпе, продавая по десятке за штуку краденые упаковочные клети для молочных бутылок в качестве подставок для желающих несколько возвыситься над остальными людьми и увидеть все.
