.
Несомненным достоинством богословских сочинений святого Льва является точное и ясное изложение церковного учения о спасении рода человеческого через самоумаление Сына Божия не только по Божеству (воплотился и стал человеком), но и по человечеству (будучи человеком совершенным и непорочным, Он воспринял «образ раба»[467]): «Следуя нашей немощи, Господь умалил Себя ради не могущих вместить Его и скрыл под покровом тела великолепие Своего величия, ибо не могло оно переноситься зрением людей. Потому еще говорится, что Он Себя уничижил[468], т. е. как бы ослабил Себя Своей собственной силой, что в той униженности, благодаря которой оказал нам помощь, Он стал ниже не только Отца, но и Самого Себя. Однако ничто не убавилось этим принижением у Того, у Кого с Отцом и Святым Духом то, что означает бытие, — общее; так стало, чтобы мы поняли относящееся к всемогуществу, а именно: меньший по нашим понятиям по Его собственным не меньший»[469]. Святой Лев учил, что искупительными являются не только крестные страдания Спасителя, но весь путь Его земной жизни: «Тайна спасения нашего, купленного ценою крови Творца вселенной, совершалась по пути уничижения от дня Его рождения по плоти до конца Его страданий»[470]. Через уничижение и страдание «совершенно безгрешного» Человека была сокрушена сила диавола: «Господь вступает в борьбу со свирепейшим врагом не в Своем величии, а в нашем смирении, представ перед диаволом в том же самом облике и в той же самой природе, причастной и нашей смертности, но совершенно безгрешной. Конечно, для этого Рождения чуждо то, что говорится обо всех: „Никто не чист от скверны, даже младенец, который хоть один день проживет на земле“[471]. Поэтому не перешло на это единственное Рождение ничто от плотской похоти, ничто от закона греховного не коснулось его»[472].
Преподобный Максим Исповедник учил, что человеческая природа Господа была совершенной и непорочной, в этом отношении сопоставимой с природой первозданного Адама: «Богоначальное Слово, во всем подобное нам, кроме греха (δίχα μόνης ἁμαρτίας), непреложно облекшееся в наше естество и ставшее совершенным Человеком (τέλειος γενόμενος άνθρωπος), имело в Себе первого Адама (τον πρώτον Άδάμ), который проявлялся в нем как по образу происхождения, так и по образу рождения (γένεσις)»[473]. Отличием человеческого естества Господа от естества Адама до грехопадения являлось то, что Он, восприняв совершенную и непорочную человеческую природу, воспринял его в уничижительном, страдательном состоянии, возникшем после грехопадения, но без первородного греха: «Единородный Сын Божий и Слово, став по человеколюбию [Своему] совершенным Человеком (τέλειος άνθρωπος), чтобы избавить естество человеческое от лукавой безысходности, воспринял безгрешность по происхождению от первого устроения Адама (κατά τήν γένεσιν του Άδάμ πρώτης) и имел ее без нетления (δίχα της αφθαρσίας то άναμάρτητον); а от рождения, введенного впоследствии грехом в естество, воспринял одну только страстность, без греха (μόνον είληφε δίχα της ἁμαρτίας то παθητόν)»
