Дома мы ужинаем, и к половине восьмого Сэм уже лежит в постели. Без воплей и скандалов – с обеих сторон. Читаю ему книжку и целую на ночь. Так вот каково это – быть обычным родителем? Ощущения у меня довольно странные. Когда я уже выхожу из комнаты, Сэм вдруг усаживается в постели.
– А когда мама вернется?
– Завтра вечером.
– Я скучаю по маме, когда не вижу ее.
– Я тоже.
Я уже внутренне готовлюсь к худшему, но он укладывается обратно.
Не слишком хорошо начавшись, день проходит вполне неплохо. И даже более чем неплохо: это было весело. По-настоящему весело. Остается только сделать так, чтобы завтра все было точно так же. Усаживаюсь перед телевизором и вскрываю банку пива из тех, что оставила для меня Джоди. Ее инструкции лежат на кухонном столе, так и не прочитанные.
Собравшись ложиться спать, поднимаюсь на второй этаж, и мое лучезарное настроение слегка меркнет: Джоди постелила мне в гостевой комнате. Это было вполне предсказуемо, но все равно чувствую себя задетым. Я здесь гость.
Ну и ладно, не надувной матрас – и на том спасибо.
Утром воскресенья Сэм вскакивает в 6:25. По его меркам, это «заспался». Он приходит в мою комнату и, забравшись на кровать, плюхает мне на грудь книгу про Лондон.
– Когда-то давным-давно в Тауэре жил белый медведь! – сообщает он.
Я со стоном поворачиваюсь к нему:
– Доброе утро, Сэм.
– Наверное, они отрубили ему голову.
– Может, ты дашь мне пять минут, чтобы проснуться?
– Папа, зачем они отрубили белому медведю голову?
– Я понятия не имею ни про каких белых медведей. Дай мне пять минут, а потом мы с тобой найдем разгадку тайны белого медведя, хорошо, Сэмми? Можешь пока сходить вниз и поискать себе что-нибудь на завтрак.
– Ладно.
Сон с меня начисто слетает, когда несколько секунд спустя в кухне предсказуемо раздается оглушительный грохот.
– Папа, – слышится голос снизу. – Шоколадные шарики рассыпались.
Час спустя, покончив с осушением озера из шоколадного молока, я усаживаю Сэма делать домашнее задание по математике. Не могу сказать, чтобы Сэм взялся за него с большим энтузиазмом. Затем мы переходим к правописанию, и Сэм сражается с перечнем совершенно элементарных слов. Ему приходится подолгу смотреть на них, прежде чем он решается попробовать воспроизвести их по памяти. Некоторое время назад мы узнали от помощника учителя, что ему нередко задают то же самое задание, что и ребятишкам классом младше. В школе твердят, как заезженная пластинка: подвижки есть. Мне против воли вспоминается дочь Мэтта, Табита, одну за другой глотающая книги про Гарри Поттера. Не так давно кто-то в разговоре с Джоди предположил, что у Сэма вдобавок ко всему может быть еще и дислексия – эти нарушения нередко идут в связке. Еще одна диагностическая битва, которую нам предстоит вести.
