– Скажи маме «до свидания», – говорю я.
– До свидания, мама, – произносит он, не поднимая глаз.
Неловко пожимаю плечами. Она переводит взгляд с меня на него. Двое мужчин ее жизни, в одинаковой степени непонятные для нее, понимаю я вдруг.
– Поезжай, – говорю я, пытаясь под маской заботы скрыть растущее нетерпение, которое меня одолевает. – Все будет в порядке.
Беру чемодан и выношу за дверь. Джоди медленно выходит следом. Мы молчим. Даже не обнимаемся – и эта полная невозможность прикоснуться друг к другу просто сокрушительна. Джоди садится в машину, бросает на меня быстрый взгляд, потом заводит мотор – и вот она уже катит по улице прочь, а я остаюсь один на один с Сэмом. На сорок восемь часов.
Когда я возвращаюсь в дом, Сэм встречает меня неминуемым:
– А где мама?
– Она уехала, – говорю я без затей. – Мы с тобой все выходные будем вдвоем.
Вообще-то, я хотел, чтобы это прозвучало как обещание чего-то захватывающего, но в реальности это звучит как перспектива десятилетнего тюремного заключения.
– Я хочу к маме, – хнычет он.
Меня немедленно охватывает легкий приступ паники, ощущение, что от малейшей моей промашки наша с ним жизнь полетит к чертям. Понимаю, что необходимо сразу обозначить какой-то распорядок дня.
– Так, ладно, давай доделаем твое домашнее задание, а потом можно будет заняться чем-нибудь интересным.
– Я хочу к маме, – повторяет он и, поднявшись, плюхается на диван.
– Ну, как я уже сказал…
Я собираюсь медленно и подробно повторить свое объяснение, чтобы донести до него, что мама далеко и вернется нескоро. Однако очень быстро становится ясно, что у меня ничего не получится.
– Нет! Заткнись! Где мама?
Он швыряет ручку с такой силой, что она отлетает в другой конец комнаты. Подбираю ее с пола и шваркаю об кофейный столик.
– Сэм, успокойся, она уехала на выходные.
– Я хочу к маме прямо сейчас! – кричит он и тут же заливается слезами.
Мне немедленно рисуется картина: он ведет себя так весь день, и все мои планы катятся псу под хвост.
– Ничего не поделаешь, придется нам обоим потерпеть без мамы.
Это намеренно жестокая формулировка, которая звучит так, как будто для меня все это тягостная повинность. Но так уж это устроено: ты попадаешь в этот порочный круг – от вымотанности, от страха, и, сам того не осознавая, вместо того чтобы предотвратить истерику, собственными руками расстилаешь для нее ковровую дорожку и выставляешь почетный караул.
– Уходи! – вопит Сэм. – Ты вообще здесь не живешь!
