– О, ты строишь такой замок, как в книжке? – указываю на фото.
– Я пытался, – вздыхает он. – У меня не получается. Он слишком высокий. Я пытался, а потом рассердился.
– Ничего удивительного. Он очень высокий, да еще эти башни по углам. Это трудно.
Он воодушевляется и разворачивает экран ко мне, чтобы было лучше видно.
– Смотри, я пытался сделать башни. Пытался, но все блоки, они квадратные. Я сделал высокую башню, но потом свалился с нее и умер. Так что у меня тут четыре маленькие башенки. Раз, два, три, четыре.
– Ну что ж, думаю, это очень хороший старт, а теперь пора выключать игру. Сэм, можешь показать мне, как ее сохранить? Я не умею сохраняться.
– Это просто, – говорит он.
И, к изумлению моему, радостно хватает джойстик, нажимает на «Паузу» и выводит на экран меню. Медленно переходя от одного пункта к другому, он показывает мне кнопки джойстика.
– Вот теперь можно спокойно выключать, – произносит он, копируя родительский тон.
Я помогаю ему подготовиться ко сну, потом мы вместе спускаемся вниз, чтобы он мог пожелать всем спокойной ночи. Эмма с Джоди, похоже, нашли общий язык. В руках у каждой по большому бокалу с белым вином; видимо, оно этому тоже поспособствовало. Джоди рассказывает о своей работе в галерее: у них сейчас выставка одного местного цифрового художника, и ради этого пришлось установить в помещении гигантские цифровые мониторы. Все это потребовало от них изрядной изобретательности. Джоди явно ощущает себя во всем этом как рыба в воде. Но я вновь остро чувствую, что больше не живу в этом доме. Я здесь точно такой же гость, как моя сестра.
Час спустя мы прощаемся и уходим. Ночь прохладная и ясная, как бы завтра к утру лобовое стекло не покрылось изморозью. Осень уверенно и прочно вступила в свои права. По пути к машине Эмма кутается в свой кардиган и театрально дрожит.
– Так что происходит, Алекс? Что ты собираешься делать?
– Я не знаю. Она что-нибудь тебе сказала?
– Не совсем. Она считает, что тебе нужна помощь. По поводу Джорджа и всего остального.
– Не очень понимаю, что это значит.
Когда мы подходим к машине, Эмма на миг останавливается.
– Джоди все еще тебя любит, это совершенно очевидно, – говорит она. – Бог уж его знает, за что можно любить такого жалкого типа.
Когда мы возвращаемся в квартиру, Дэн уже дома. Он встречает нас в холле.
– Эмма, ну ты и сучка!
– Дэн, ну ты и паршивец!
Они обнимаются. Эмма явно без памяти рада оказаться наконец-то в обществе человека, над которым не висит мрачное уныние нашей семьи, – человека, готового играть в излюбленную игру всех британцев под названием «Давайте делать вид, словно еще не все потеряно».
