Трогать религиозные чувства вообще опасно. И вдвойне становится опаснее, когда какая-то группа фанатиков воспринимает высказанные мысли как личное оскорбление. Тогда уж пощады не будет.
И все же пока еще не написанная книга постоянно тревожила Виктора, постоянно о себе напоминала, хотя он и чувствовал, что не готов сесть за нее.
И вот здесь, на курорте, он решил сделать попытку. Неожиданно книга, что называется, «пошла». Может быть, не так ярко и красочно, как ему бы хотелось, но сюжет из-под его пера выстраивался достаточно образно и логически. Он попеременно давал слово персонажам своей книги, и они говорили каждый своим языком. Временами Виктор настолько входил в образ, от имени которого вел очередное повествование, что испытывал те же чувства и переживания, что испытывали, как ему казалось, в свое время его герои.
Книга его увлекла, хотя он постоянно ощущал, что некая сила как бы сопротивляется ее написанию. Он часто чувствовал апатию, недомогание, временами страшная усталость буквально валила его с ног.
На танцы он сходил лишь один раз, и то просидел на стуле у выхода, устремив взгляд поверх голов танцующих, а перед его мысленным взором вставали картины из книги, что он писал.
Чем ближе он подходил к концу книги, тем большие сомнения его охватывали. Надо ли вообще эту книгу писать? Не лучше ли все бросить, пока не поздно?
Перед последней главой он остановился и, закрывшись у себя в комнате, пил водку, которая его совершенно не брала. И все же начал писать эту главу о казни Христа и его мыслях и переживаниях. Особенно тяжело далась сама сцена казни. Он вдруг почувствовал сильную боль в тех местах, куда Христу вбивали гвозди, и входил в его тело железный крюк. Было трудно дышать, сильно болела голова, временами его губы непроизвольно шептали какие-то слова, в мозгу всплывали картины, словно вылитые из расплавленного металла. Казалось, что вот-вот остановится сердце, тогда он вставал и отходил к окну. Боль отпускала, и он снова упорно брал в руки ручку. Словно одна сила не давала ему писать, а другая, противоположная первой, заставляла его это делать.
И, лишь когда он дошел до заключительной сцены с сотником Лонгином, вдруг неожиданно эти силы отступили, и Виктору стало легко и спокойно.
Книга была закончена.
Оставалось несколько свободных дней, и он с удовольствием побродил по окрестностям, отдыхая душой и телом.
* * *
Наступил день отъезда. Он сел в знакомый автобус и расслабился. Неожиданно кто-то тронул его за плечо. Виктор поднял голову. В стоявшем рядом человеке ему показалось что-то знакомое, но припомнить, при каких обстоятельствах они встречались, он не смог: он знал эту свою особенность, поэтому особо напрягаться не стал.
