День выдался выходным для папы. Приведя в порядок наше хозяйство, мы сели за столом под цветущей белоснежными бутонами яблоней. Дымок, поигрывая шелковистой серо – пепельной шерстью, прилег рядом.
– Папа, – сказал я, – расскажи нам сказку. А то получается, что бабушка Люба, бабушка Арины и мама Настюшки – брюшки нас порадовали увлекательными историями, а ты – нет.
Настроение у папы было благодушное. Этим как раз я и воспользовался.
– Но прежде, чем я расскажу сказку, – задумчиво глядя в голубое небо, словно разговаривая с мамой, произнес папа, – послушайте небольшую притчу о Счастье
Притча про Счастье.
Однажды три брата увидели Счастье, сидящее в яме. Один из братьев подошел к яме и попросил у Счастья денег. Счастье одарило его деньгами, и он ушел счастливый. Другой брат попросил красивую женщину. Тут же получил и убежал вместе с ней вне себя от счастья. Третий брат наклонился над ямой:
– Что тебе нужно? – спросило Счастье
– А тебе что нужно? – спросил брат.
– Вытащи меня отсюда, – попросило Счастье.
Брат протянул руку, вытащил Счастье из ямы, повернулся и пошел прочь. А Счастье пошло за ним следом…
– Папа, папа, я понял, – мой голос звенел, как летящая в воздухе стрела. – Это про нашу семью.
Папа улыбнулся, притянул меня к себе. От него так здорово пахло чем – то мужским, сильным и добрым. Конечно, как же мог остаться в стороне от семейной радости пес. Его мохнатая, с озорным прищуром морда уже лежала на моем плече, а теплый розовый язык прошелся по нашим с папой лицам, как проходит щетка по полу, оставляя после себя влажные полоса.
– И что ты понял? – заинтересованно спросил папа. – Можешь объяснить.
– Это о том, как ты привел Дымка, который пропадал на улице без дома и еды. А теперь он греет мое сердце, стал частичкой меня, моего детства. Это мой маленький мир, в котором мокрый нос Дымка и его веселые глаза мо… мое… счастье, капля света.
Я помедлил, положил одну руку на гладкую шерсть пса, а другой прикоснулся к лицу папы:
– А разве Дымок не отогрел твое холодное сердце после смерти мамы? – мой вопрос, словно выстрел в глухой ночи, заставил папу вздрогнуть. – Только честно, папа?
Папа вскинул на меня свои глаза. В этом взгляде читалось все: и тоска, запрятанная глубоко в душе, и горящие искорки любви к маме, и восхищение, что его сын рассуждает так по – взрослому, с пониманием, со смыслом.
