). Преодолевал трагедии, сублимировал их в радость, в драматическую радость, гармонию. Для него «прошлое», настоящее и будущее – это «теперь». Обращаясь к будущему поколению, он говорит, что в этот самый миг: « …
И ты и я – мы встретимся, – теперь».Образы поэта подчас удивительно смелы, лирически дерзновенны и иррациональны – не смысловое сообщение, а внушение настроения, когда чувство абсолютно гнет логику:
«Хотя не вечен человек, то что вечно, человечно»
А. А. Фет
«солнечный поэт» мира
Основная тем поэзии Фета – любовь, чувственность. Языческий культ Прекрасной Дамы. Его поэзия покоится на эстетике красоты – на принципах гармонии, четкости, пластичности и ясности.
«Откуда у этого добродушного, толстого офицера такая лирическая дерзость, свойство великих поэтов?» — писал Лев Толстой.
«Лирическая дерзость» – очень точное определение основной доминанты фетовской поэзии.
Именно так: через все творчество Фета проходит одна рыдающая нота, звонка трагическая струна – поэт напряженный, динамичный, «дерзкий». Все остальные мотивы находятся на периферии его творчества, на окраине: все идиллики, безмятежные сельские радости.
Недаром А. Блок любил цитировать Фета: «Любить есть действие – не состояние».
Исток его напряженной лирики кроется в трагической коллизии… Еще в юности он влюбился в девушку из небогатой семьи Марию Лазич. Она ответила ему взаимностью. Но жениться на ней будущий поэт не смог – как «незаконнорожденный» сын родовитого и состоятельного помещика Шеншина, Фет был лишен дворянства, права наследования и отцовского имения.
.А вскоре девушка заживо сгорела – предполагают, что это было самоубийство…
До конца своих последних дней поэт не мог забыть девушку и простить себя: считал себя виновником ее смерти. Жизненная драма изнутри как подземный ключ питала его поэтический талант. Отсюда – тот напор в лирике, та острота в стихах, которую чувствовали такие тонкие ценители искусства как Толстой, Тургенев, Чайковский.
Стихи поэта – это монологи страдальца, страстные, рыдающие, обращенные к трагически ушедшей из жизни, наполненные раскаяния и смятенья (он называет себя «несчастный палач»).
Сила его чувств такова, что поэт отрицает смерть, не верит уходу любимой в «небытие», не верит вечной разлуке – как Данте, он говорит со своей Беатриче, как с живой:
«Ты отстрадала, я еще страдаю,
Сомнением мне суждено дышать.
И трепещу, и сердцем избегаю
Искать того, что чего нельзя понять.
А был рассвет! Я помню, вспоминаю
