Большинство людей, носивших в то время фамилию
Онегин были лесорубами или сплавщиками леса. Вполне допустимо, что Пушкин взял для героя своего романа уже готовую фамилию (услышал или прочитал). Здесь очевидно виден и замысел поэта: такая «северная» фамилия подчеркивала суровость Евгения, его холодное сердце, трезвый, слишком скептический ум.
Это как раз и создало точное образное восприятие «студености» Онегина:
«…рано чувства в нем остыли»;
«Ему наскучил света шум»;
«Ничто не трогало его, Не замечал он ничего»;
«Они сошлись,
Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень,
Не столь различный меж собой».
Прослеживается, пусть и в неочевидном ключе, но воспринимаемая как гармоничная особенность: внутреннее содержание «холода» у фамилии Онегин мелодично и звучно сочетается с имеем Евгений – Евгений Онегин.
В обоих словах, на первый взгляд, неожиданно совпадает количество слов; одна и та же гласная буква е – под ударением; обратное повторение слогов « ген… нег…» словно мелодичный колокольный перезвон; в словосочетании Евгений Онегин трижды повторяются е и н.
Для певца прекрасного и красоты, которым перед нами предстает Пушкин, благозвучие, мелодичная соразмерность имен и названий играет значительную, трепетно – эмоциональную роль. У него все «приятно, звучно» (слова Пушкина) должно быть.
Вспомним: этот импульс Пушкин всецело проводит в поэме « Медный всадник», где герой носит имя Евгений: « Мы будем нашего героя звать этим именем. Оно звучит приятно; с ним давно Мое перо к тому же дружно».
Так что, для Пушкина имело значение не только реальность имен, фамилий, но и их звучание, музыкальное и эстетическое восприятие и впечатление от них.
Один из его возможных прототипов – П. Я. Чаадаев, названный самим Пушкиным в первой главе. История Онегина напоминает жизнь Чаадаева. Важное влияние на образ Онегина оказал Лорд Байрон и его «Байроновские Герои», Дон Жуан и Чайльд Гарольд, которые также не раз упоминаются самим Пушкиным.
Вот что писал Ю. М. Лотман, исследователь творчества Пушкина: «В образе Онегина можно найти десятки сближений с различными современниками поэта – от пустых светских знакомцев до таких значимых для Пушкина лиц, как Чаадаев или Александр Раевский. То же следует сказать и о Татьяне». В начале романа (зима 1819 – весна 1820 г.) Чаадаеву 24 года.
Другим прототипом мог выступить Евгений Баратынский, русский поэт, друг А. С. Пушкина.
Баратынским была написана поэма «Эда», которую А. С. Пушкин считал
