– Не будь занудой! – запротестовал лорд Гейвуд, но герцог остался непреклонен в своем отказе сопровождать его в игорный дом, и после ужина они расстались.
Гейвуд отправился играть в кости, а герцог зашагал в Олбани, где снимал квартиру капитан Уэйр. Капитан жил на втором этаже недавно построенного здания, к двери которого вела лестница из одного пролета каменных ступеней. Взбежав по ней, герцог постучал в дверь кузена. Ему открыл крепко сбитый тип грубоватой внешности с выправкой и повадками старого солдата. Он несколько мгновений смотрел на герцога, а затем воскликнул:
– Это вы, ваша светлость!
– Привет, Рагби! Мой кузен дома? – ответил Джилли, входя в маленькую прихожую и кладя шляпу и трость на столик.
– О да, ваша светлость. У него сейчас мистер Мэтью. Я уверен, он будет ужасно рад вашей светлости. Позвольте ваше пальто, сэр.
Освободив герцога от верхней одежды, слуга уже хотел доложить об этом визите, но Джилли остановил его, покачав головой, и без всяких церемоний вошел в гостиную кузена.
Это было удобное квадратное помещение с окнами, выходящими на небольшой балкон, и раздвижными дверями в спальню капитана Уэйра. Комнату освещали свечи, в камине горел огонь, а в воздухе висели клубы сигарного дыма. Мебель трудно было назвать новой либо элегантной, да и особой аккуратностью обстановка не отличалась. Герцогу, в жилище которого даже диванные подушки всегда лежали на строго отведенных для них местах, благодаря такому хаосу из шпор, хлыстов, календарей скачек, всевозможных приглашений, пивных кружек и газет, эта гостиная казалась очень уютной. Ему здесь было хорошо, и всякий раз, входя сюда, он испытывал укол зависти.
У стола красного дерева сидело двое мужчин. Все говорило о том, что они только закончили ужинать. Один из них был светловолосым молодым человеком в щегольском жилете. Второй – высокий брюнет, года на четыре старше герцога – развалился в кресле во главе стола, положив длинные ноги на стул и сунув одну руку в карман белых панталон из оленьей кожи. Алый форменный сюртук он сменил на халат, а сапоги – на расшитые турецкие шлепанцы. Его родство с сэром Лайонелом Уэйром было очевидным благодаря высокой переносице, холодным серым глазам и упрямым складкам у рта и подбородка, придававшим лицу несколько угрюмое выражение. Но ему также была свойственна обаятельная улыбка, видеть которую позволялось лишь тем, к кому он испытывал искреннюю привязанность. Он поднял голову на звук открывшейся двери, прищурился, и эта улыбка тут же приподняла один уголок его рта.
