В середине двухтысячных годов Михаил впервые ощутил усталость от жизни. Поездки больше не манили его ни приключениями, не возбуждали воображение и не щекотали нервы непредвиденными опасностями. Он стал сотрудничать с Media-Corp – агентством, обслуживающим корпоративных клиентов, и когда их представители, узнавая, что он охотник, предлагали сходить на кабана или на лося, он с некоторых пор вежливо уклонялся.
Только дважды в своей профессиональной жизни Михаил снизошёл до съёмок на свадьбе – первый раз это случилось в 1989 году, когда он ещё учился на факультете журналистики в Московском университете и стажировался в знаменитом журнале "Крестьянка". Второй был нынешний. Шурин его, преуспевающий архитектор Иван Болотников был близким другом жениха, и буквально уломал Михаила, которому в такой ситуации оказалось гораздо проще сделать, что просят, чем затевать спор.
Съёмка прошла удачно, невеста с женихом и их родители остались довольны, но праздничная речь Александра Ивановича оставила в душе Михаила неприятный осадок. Поэтому, когда супруга Александра Ивановича поинтересовалась, можно ли рекомендовать Михаила своим знакомым, живущим в Монако, он ответил уклончиво. Кроме того, совсем скоро он собирался в Черногорию, где Иван, или просто Ваня, как именовали его в семье, вместе со своей женой Таней, младшей сестрой Михаила, не так давно стали владельцами небольшого курортного дома в Бока Которском заливе. Мать Тани и Михаила, Ирина Александровна, уже не раз побывала на Адриатике и восторгам её не было предела.
* * *
Мода на Черногорию среди обеспеченных русских возникла около 2005 года. Муж-архитектор продал однокомнатную московскую квартиру, доставшуюся ему по наследству, добавил своих, и они с Таней, оставив маленького Мишу, своего первенца, на попечение Ирины Александровны, отправились выбирать себе дом.
Гражданская война обошла Боку, как и почти всю Черногорию, стороной, разве что люди старшего поколения вспоминали эпизод, когда с площадок Игало сербские батареи обстреливали Дубровник и кое-кто неохотно вспоминал налёт на этот город, свершённый как возмездие за конфискацию принадлежавшей черногорцам недвижимости. Однако дело это давно забылось, разве что в первые годы третьего тысячелетия в бухте можно было видеть сурового вида молодых людей с отсутствующими конечностями, пивших пиво "Никшичко" и меланхолично поглядывавших на сводящую с ума красоту, и автомобили с хорватскими номерами давно уже свободно катались по прибрежной бокельской дороге.
