В чемодане нашлись и туфли. Ужасно старомодные, но тем не менее удобные. Низкий устойчивый каблук, мягкая кожа от Bally. Она всегда предпочитала эту марку.
Длинное платье прикрыло туфли, а они, в свою очередь, придали фигуре некую стройность.
Иванна наконец-то осмелилась посмотреть на себя в зеркало. Ну что же, предложи ей кто-нибудь сыграть безумную старуху в трагикомедии, она, не колеблясь, выбрала бы именно этот образ. Отвратительно. Пародия на саму себя, насмешка судьбы. Жизнь — это самое жестокое, что может случиться с человеком. Особенно с красивой женщиной, и никакое платье ее не спасет.
В три часа ночи вряд ли кто-то займется ее преображением. Хотя…
Моника проснулась от грохота в двери мастерской. Окно их с Карлом спальни выходило во двор, в который обычно привозили клиентов. Но ее никогда не беспокоили раньше девяти утра — времени открытия мастерской. Стук был настойчивым, он раскатывался громогласным эхом по близлежащим улицам и был похож на возродившиеся раскаты грома, который прекратил гневаться всего несколько минут назад.
Быстро накинув халат, Моника распахнула шторы, подняла жалюзи и, открыв створки окна, закричала от ужаса.
Карл оказался рядом в ту же секунду.
— Что случилось, родная? — Он положил руку жене на плечо, прижимая ее к себе, готовый защитить от всех сложностей внешнего мира.
Моника не смогла вымолвить ни слова, лишь кивнув в сторону окна.
— Матерь Божья, — проговорил он, выглянув в окно, одновременно ругнулся и перекрестился.
В темноте сада стоял призрак смерти. Белое платье в пол, седые длинные волосы. Призрак молча смотрел на Карла.
— Что вам нужно? — требовательно спросил он. Никогда не веривший в призраков, он их не боялся. Потустороннее, по его мнению, ничуть не страшнее реального.
Услышав вместо ответа шорох за спиной, он обернулся. Жена, накинув халат, бросилась вон из комнаты. Карл последовал за ней.
— Моника! Ты куда?
— Тише, Алису разбудишь, — тихонько ответила жена, сбегая вниз по ступеням.
— Ты куда? — потребовал обеспокоенный Карл.
— Это ко мне! — заверила его Моника.
Она быстро спустилась на первый этаж, подошла к входной двери и распахнула ее. На улице снова начинал накрапывать дождь. Времени, должно быть, около четырех утра, скоро рассвет, но из-за туч его еще долго не будет видно.
Дождь шел всю ночь, как всегда в этом городе. Подошва домашних туфель Моники моментально промокла, и ей казалось, что она идет босиком по крупной мокрой гальке, которой была вымощена дорожка, петлявшая от крыльца дома ко входу в мастерскую.
