Князь Вово пробовалъ было заступаться за бѣдную Niuette.
-- Ecoutez... c'est trop méchant!-- горячо толковалъ онъ.-- Она, вѣдь, еще такой ребенокъ.
-- Tant pis!-- возражали ему.
-- Да тутъ вовсе не вино,-- не сдавался онъ:-- причемъ тутъ вино! просто нервы... ну тамъ, можетъ быть, корсетъ слишкомъ затянутъ... que sais-je! право нельзя же! И если бы даже такъ, вѣдь, Ильинскій былъ рядомъ съ нею, это было его дѣло остановить... развѣ она понимаетъ!..
-- Всѣ знаютъ, князь, что вы не изъ друзей Ильинскаго, но теперь онъ въ такомъ положеніи... его и не друзья пожалѣть могутъ!-- замѣтилъ кто-то.
Вово долженъ былъ замолчать. Онъ хорошо понималъ, что не ему измѣнить внезапно сложившееся мнѣніе свѣта. Какъ бы ни было нелѣпо это мнѣніе, разъ оно установлено, съ нимъ ничего не подѣлаешь, пока оно само собою, такъ же неожиданно и быстро, какъ создалось, не разсыпется безъ слѣда и помина.
Одинъ только флигель-адъютантъ дѣйствительно слышалъ, видѣлъ и понималъ все происшедшее. Но Ильинскій былъ ему очень нуженъ для его собственныхъ, личныхъ дѣлъ, и онъ не могъ наживать себѣ въ немъ врага: это было бы ужъ черезчуръ глупо. Поэтому онъ запретилъ себѣ думать объ этомъ вздорѣ и рѣшительно сводилъ разговоръ со своей дамой на посторонніе предметы.
Появилась Наталья Порфирьевна, соболѣзнущая, разстроенная и въ то же время, очевидно, скрывающая свое законное раздраженіе.
Едва вступивъ въ столовую и ни съ кѣмъ не сказавъ еще и двухъ словъ, она уже, какимъ-то таинственнымъ способомъ, была увѣдомлена обо всемъ.
-- Elle est à plaindre, cette jeune personne,-- многозначительно сказала она:-- она больна, бѣдняжка... это очень, очень жаль, но...
Она не договорила. Ея «но» было окончательной, безаппеліяціонною конфирмаціей составленнаго здѣсь приговора...
Минутъ черезъ десять въ картинной галлереѣ Аникѣевъ нагналъ хорошенькаго князя, быстро, почти скользя, стремившагося въ своихъ маленькихъ башмачкахъ по мозаичному паркету.
-- Вово,-- сказалъ Аникѣевъ:-- мнѣ какъ-то не по себѣ и просто жутко моего одиночества... мы такъ давно не видались, поѣдемъ ко мнѣ...
-- Милый, avec plaisir!-- отвѣтилъ князь, беря пріятеля подъ руку.
Они спустились съ лѣстницы, надѣли шубы, вышли на подъѣздъ. Мокрый снѣгъ падалъ хлопьями. Вово усадилъ Аникѣева въ свою карету, спросилъ адресъ, повторилъ его кучеру и захлопнулъ за собой дверцу. Прозябшія лошади помчались.
Аникѣевъ закрылъ глаза, поддаваясь ощущенію нервной усталости, сразу его охватившей.
