Перекресток, или Сказка о Тави | страница 6
При последних словах Дилля Зииц съежился, соскользнул с дерева, заторопился. Какой смысл тратить время, если все давно решено? Пока они тут спорят, серебряные паучки на Поляне довязывают последние ниточки антенн. Старые уже, наверно, подвели к поверхности толстые рудные жилы и теперь стягивают в узел пойманное солнце. Через несколько минут тонкое Излучение, никого больше в мире не замечая, ударит по организмам тави и превратит их в дневные существа. О чем тут спорить? О чем причитать? Все ясно…
— Я побегу, — сказал он. — Мне еще муравейник поручено из-под экрана переселить. И вы давайте не очень задерживайтесь…
Он скакнул на тропинку, догнал стайку шумливых детишек с пожилой невозмутимой тавьей-наставницей впереди, быстро перестроил их по трое, взял самого маленького на руки и вскоре со всеми вместе исчез. Дилль посмотрел им вслед, натужно сполз на землю, охнул, наступив на брошенную человеком бутылку заскорузлой от старости ступней, и оттого еще больше распалился:
— Когда-то на Земле царили рептилии. Среди многих суетились и маленькие юркие ящерицы — наши предки. Внезапное излучение из космоса убило гигантов, а мы скрылись в леса, отгородились деревьями от дневного света. Старые считают, что следовало тогда вытерпеть, приспособиться, и сейчас в мире было бы две братских цивилизации. Вопрос только, допустили бы мы развитие соперников из каких-то млекопитающих? — Дилль неодобрительно фыркнул.
Грагги на Поляне ударили первый раз.
Миччи приподнялся на локтях и, склонив голову, рассматривал одним глазом принесенный ветром клочок бумаги. Тьоу подвинулась ближе, свесившись с валуна почти параллельно земле, и с болью притронулась к этой раздробленной, вываренной и засохшей жизни. Ей стало жаль незнакомое дерево, ведь в лесу хватает всякой бросовой хвои и листьев. Она подкинула клочок на ладони, дунула, дунула, бумага взлетела, едва не зацепив Дилля. Тот с отвращением изогнулся, пропуская ее мимо, и следил за ней до тех пор, пока ее снова не принял и не умчал ветер. Потом тяжело вздохнул:
— Сорят люди. Однажды неразумно выпустят злую силу, и тю-тю наша планета. Вместе с нами… Мне-то в мои годы не страшно. За вас боюсь. Я тут на досуге задумываться начал. Вот человек подминает природу, поэтому сам и не собирается изменяться. Тави, наоборот, так стремились слиться с ней, что сделали все для этого. И тоже теперь перестали меняться. Оттого потихоньку угасают. А живем мы на одной Земле, и путь у нас, в общем, один… Тем более странно: сердцем чувствую, права молодежь, а разумом не могу принять человека с его солнцем и его скоростями. Нет, жили мы без него миллионы лет и еще проживем!