— Значит, про лес ерунду говорят?
— Конечно. Лес как лес. Глухие деревья да комары. Пусто…
Толик размахнулся и гулко стукнул палкой по стволу березы.
— Ну, на тропинку мы с тобой выбрались. Теперь строго по солнышку, скоро дом!
Вдогонку им зашелестели листья. Хрустнула ветка. Чуткая предзакатная сырость уже подстерегала лес.
* * *
Тьоу вздрогнула от удара по ее дереву и, выглянув, успела поймать краешек солнца. Она знала, что потом заболят глаза, и кожа на лице будет саднить и искриться, и колющим нытьем ответит на перегрев фолль — складка термолокатора у горла. Она знала это и все-таки на секунду раньше, чем следовало, оторвалась от шершавой березовой коры. Холодный багровый луч царапнул по глазам так, что виски заломило. Тьоу зажмурилась и не увидела, как солнце покатилось под горизонт.
Роса уже пала на траву, лес пробудился, синицы торопливо дотягивали обязательную вечернюю звень, и по своим извилистым путям поплыли тоненькие голоса запахов. Пахло мухомором, таволгой, мокрой паутиной, золой, а откуда-то издалека желтенький мотылек настойчиво звал свою подругу.
Тьоу отделилась от ствола, дунула вдоль ветки, чтоб послушать, как поворачиваются листья, и тихо скользнула вниз. Из-за толстого корневища выглядывал, улыбаясь, зайчишка, которого она неделю назад вызволила из капкана. Лапку ему пришлось заговаривать, потому что кость, кровь, нервы — все в организме перессорилось между собой. Увидев Тьоу, зайчиш изо всех сил забарабанил по дереву.
— Поиграй, малыш, один. Тави сегодня очень заняты.
Заяц горестно опустил одно ухо.
— Иди-иди, нечего притворяться! — Тьоу засмеялась, потеребила его пушистый загривок. Звереныш с поддельным ужасом заверещал и сиганул за куст.
День угасал. Юная тавья ветерком скользнула меж деревьев. На холмике у кривой осинки она задержалась. Деревце монотонно покачивало листвой.
— Вставай, соня! — Тьоу звонко шлепнула ладошкой по стволу.
Над ветвью осинки показалась славная заспанная мордашка Миччи.
— Я уже давно не сплю!
Он так хорошо и тщательно прикрыл рот, что Тьоу тоже не удержалась от зевка.
— Расскажешь об этом веснятам! Может, они и поверят. А мне тебя колыбельная выдала.
Осина прислушалась и перестала нашептывать листьями баюкающие ритмы.
— Ну-ну, не ворчи! — Миччи съехал по стволу, подхватил по дороге росы на пальцы, протер глаза. — Грагги еще не были?
— Нет, но нам пора! — раздалось у самых ног, и из-под валуна вынырнул худенький стремительный Зииц.
