На вид директору было лет тридцать, он был высокого роста, волосы, можно сказать, полностью седые, на лице была небольшая щетина, белая кожа, острый нос, тонкие губы, а глаза золотисто-карие.
— Когда я смогу присутствовать на занятиях?
— С завтрашнего дня. Могу я поинтересоваться, кто был вашим сопровождающим?
— Алан, фамилии не знаю.
— Я понял, о ком вы, — повернувшись к ней, сказал директор. — Он сказал о том, что вам придётся сделать выбор, кем быть: моромом-хранителем или же моромом-воителем?
— Сказал. Я решила, что буду моромом-воителем, — решительно сказала она.
— Тогда вы понимаете, что у вас будет много упорных тренировок перед тем, как стать воителем?
— Конечно, я готова к этому.
— Хорошо. Завтра у вас будет важный день.
— Какой же?
— Ваши похороны.
— Похороны? — ошеломлённо спросила она.
— Да. Это нужно, чтобы вы окончательно поняли то, кем вы стали.
— Хорошо, — в смятении сказала она.
— Не буду вас задерживать. Вы можете идти. Номер комнаты, в которой вы будете жить, двадцать один, находится она на втором этаже, в восточном крыле академии.
— До свидания.
Сара неспеша шла в комнату и задумчиво смотрела под ноги. «Не хочу видеть, как моя мама с сестрой плачут у моей могилы! Я не выдержу, слишком тяжело. Так, Сара, соберись! Ты сможешь преодолеть это. Будь сильной!». После того, как она нашла свою комнату, услышала женские голоса, доносящиеся из комнаты. Немного постояв у двери, Сара зашла в комнату. Она встретилась со взглядом Евы — девушка сидела на кровати, которая стояла у левой стены, близко к окну. На соседней кровати сидела худощавая девушка с сиреневыми волосами, заделанными в пучок. Сама комната была уютной, на стенах были изображены невиданные существа, напоминающие водных нимф.
— Ты будешь нашей соседкой? Я рада, — с улыбкой сказала Ева.
— Привет, — сказала сиреневолосая девушка. — Меня зовут Клэр Метьюс.
— Меня Сара, — с натянутой улыбкой сказала она.
— Что-то случилось? Ты чем-то встревожена? — обеспокоенно спросила Ева.
— Мистер Дрейк сказал мне, что завтра я посещу свои похороны. Я волнуюсь, — Сара села на кровать, которая не была занята и, по всей видимости, принадлежала ей. — Господи, мне так стыдно, вроде уже взрослая, а веду себя, как маленькая.
— Тебе нечего стыдиться, — Ева подсела к ней и приобняла её. — Ты побываешь на своих собственных похоронах, увидишь, как тебя оплакивают дорогие тебе люди. На это невыносимо смотреть. Хочется крикнуть, что ты здесь, но нельзя. Ты обязана смотреть на это, ты обязана принять это, и ты обязана проститься со своими близкими, так как нет никаких гарантий, что ты их снова увидишь.
