— Все в порядке, милая? — спросила тетя Кэтлин, когда Грейс проходила мимо.
— Все отлично, — ответила Грейс, поднимаясь наверх в свою комнату. Оказавшись у себя, она подошла к окну и изо всей силы ударила кулаком в стекло, разбив его.
Остаток дня прошел быстро, если учесть, что пришлось ехать в больницу, чтобы зашить рану.
Грейс удалось убедить тетю Кэтлин и дядю Лесли не маяться вместе с ней в ожидании автобуса, который должен был доставить ее сначала в Бостон, а потом и в аэропорт. Она заявила, что не желает затягивать прощание. Впрочем, ей понадобилось много времени и сил, чтобы добиться своего. Тетя Кэтлин возражала, говоря, что будет непорядочно с их стороны уйти и оставить ее одну, а дядя Лесли спрашивал, как она будет управляться с двумя тяжелыми сумками, при том что рука у нее была забинтована. Грейс ответила, что как-нибудь справится, тем более что ей все равно предстоит нести их, когда прилетит домой. Она заявила, что, если они не хотят, чтобы она устроила сцену прямо на автовокзале в Кендалле, им лучше уйти. Так они и сделали. Сцен и без того было более чем достаточно. Грейс пришлось выдержать трогательное и полное слез объятие тети Кэтлин, неловкую и сдержанную ласку дяди Лесли, — и они отбыли восвояси. Не успели они завернуть за угол, как она уже начала жалеть, что отправила их. У Грейс были свои причины побыть одной те несколько минут, что оставались до прибытия автобуса. Вопреки здравому смыслу, она надеялась, что появится Джефферсон и скажет: произошла страшная ошибка, он любит только ее и хочет, чтобы она осталась и они всегда были вместе. А когда это произойдет (или, быть может, не произойдет), ей не хотелось, чтобы тетя Кэтлин и дядя Лесли видели, как она плачет. Она уже говорила раньше и готова повторить снова: она не из тех, кто часто дает волю слезам. Просто иногда она забывалась и начинала плакать, и чем меньше людей становились свидетелями, тем лучше.
У Грейс была одна интересная теория. Существуют определенные вещи, которые тебе известны, но верить в них не разрешается, в противном случае можно не проснуться утром. Господь понял, что создал людей слишком умными, поэтому в бесконечной мудрости своей наделил нас толикой глупого упрямства. Без этого люди опускали бы руки, не успев приступить к делу, и тогда Ему не с кем было бы играть. Глупое упрямство заставляет нас верить, вопреки всему, что все мы что-то да значим и что от нас что-то да зависит. Одним из самых ярких примеров проявления такого глупого упрямства можно считать смерть: на скольких бы похоронах вы ни присутствовали, в глубине души вы
