У Карла два противника — Пётр и его союзник Август. Франция не может дать солдат дружественной Швеции, да она и не просит. Двор Людовика Четырнадцатого помогает советами. Лукавыми советами, так как вторжение Карла в Польшу беспокоит. Расширение шведской империи к западу может быть опасно.
Так пусть не мешкает Карл. Пусть поспешит на восток, где его генералы — странное дело — не справляются с русскими.
«Шведский корпус, посланный к Ниеншанцу с артиллерией и припасами, разбит», — трезвонит «Газетт».
Устоит ли крепость? Удастся ли остановить царя? Неужели Московия, веками отъединённая от Европы на снежных своих равнинах, станет державой морской?
Более Парижа озабочен Лондон. Наблюдатели доносят: русская армия совсем не та, что прежде, под Нарвой. Стрельцы в длинных кафтанах, с алебардами — фигуры века минувшего. Солдат обучен всем воинским приёмам, взамен громоздкого мушкета вручено ему новейшее французское ружьё, позволяющее прикрепить штык. Пушек у царя много, их льют в России, льют отлично, так что артиллерия его не уступает английской. У царя своя тактика, его воины ловко пробираются через леса и болота, нападают неожиданно, не ищут равнин, где — по принципам войны линейной — сталкиваются шеренги пеших и конных.
Даниель Дефо[17], будущий автор «Робинзона Крузо», памфлетист, возмутитель спокойствия, твердит:
— Владыка Московии переймёт у шведов уменье побеждать и разгромит их. Вот увидите!
Сам Роберт Гарлей[18], государственный секретарь, прислушивается к мнению Дефо. Писака удивительно осведомлён. Если верить ему, он выучил славянский язык.
Конечно, в громах битв, сотрясающих Европу, тонет канонада над Невой. У Англии своя война. Но нельзя упускать из виду этих разбушевавшихся русских.
* * *
«Майн херц. Наши шанцы сажен за 50 или больше зачаты и мало не кругом всего города обведены».
А Пётр уже в дороге. Встретил гонца с цидулой Меншикова и пришпорил коня. Стремглав вынесся на позиции. Первого попавшегося гвардейца наградил рублём. Ну, держись, Ниеншанц! Для царя выбрали сосну на опушке, приставили лестницу. Привычный лазать на мачты, он поднялся по стволу выше. Шведы стреляют, видны чёрные соты амбразур, изрыгающие пламя. Гвардейцы, одним броском одолевшие редуты — низкие земляные насыпи, — вышли на предполье. Укрытий на нём нет, где были здания, там пятна пожарищ.
Оружие фузилёра сейчас — лопата. Спасение — в земле, в траншее, хоть и заливают её нещадно почвенные воды. Углубить её, положить на бруствер фашины, — тут дом солдата, на часы или, может быть, на дни. И продвигаться, орудуя заступом, дальше, ко рву, препятствию последнему перед валом фортеции. А в лесу треск стоит: ломают ветки, вяжут фашины безостановочно, подают вперёд. Заготовлены мешки с шерстью. Вчера — доложили Петру — преображенцы ринулись в ров, ловко накинули мешки на зубчатый палисад, взобрались на вал. В рукопашной схватке полонили двух языков.
