Яркая синева неба вдруг сменилась серостью и унынием; посерел облетевший лес.
Я, находясь в пограничном состоянии между сном и явью, широко открыла глаза и вздрогнула. Оглянулась, поняла, что стою метрах в двадцати от военного лагеря – еще просматривается сквозь ветви грузовик. Ошалело выдохнула и… со всех ног понеслась. Насколько возможно тихо, уже не оглядываясь, – мне нужно дальше, очень далеко, максимально далеко.
Что-то случилось. То ли во время воспоминаний мой астральный план действительно отсоединился от физического, то ли солдаты не считали меня опасной пленницей, и потому не бросали в мою сторону взглядов, но внимания к моей персоне не было. Как и погони.
Пока.
Я неслась вперед, проламываясь сквозь кусты и перескакивая через бревна. По спине колотил тканевым мешком пустой рюкзак.
Когда сзади раздался голос (голоса?), я выдохлась так, что едва держалась вертикально. Хотелось завалиться, как в детстве, прохрипеть «сдаюсь» и заколотить по земле ладошкой. А еще лучше – зажмуриться и прыгнуть отсюда к чертовой матери.
Сзади орали. Наверное, приказывали остановиться, наверное, грозили, что иначе «будут стрелять».
Хорошо, что я не понимала.
А еще из-за шума собственного дыхания я не могла определить, за мной бежит Аарон или кто-то другой.
«Увидишь, когда догонит».
Господи, только не снова сюда в случае провала. Не снова в грузовик, на поляну, а после бежать. Я уже не смогу представить тот «наш с мамой» осенний лес, как сделала в этот раз. Есть вещи, которые получаются только спонтанно и единожды…
Мой конвоир нагонял. Ломилась и трещала под его подошвами земля, почти касалось волос на затылке красное и горячее, как пламя дракона, дыхание, еще совсем немного и…
Я петляла, как загнанный до паники заяц.
А, когда почувствовала резкий и болезненный удар между лопаток, не успела свернуть от поздно замеченного за кустами обрыва, повалилась на землю и покатилась вниз по заваленному осеннему листьями склону оврага.
Темнота. Боль в ребрах, боль в животе – от тряски мутилось в голове.
Меня несли на плече. Долго. Кажется, я стонала.
Из очередного черного провала я вынырнула от того, что кто-то шлепал меня по щекам.
Я лежала на земле. Ломило затылок; серое небо сквозь щели глаз казалось ярким пятном с размытыми краями.
И полная тишина в ушах – ни завывания ветра, ни шороха веток, ни ора того, кто маячил над моим лицом.
Шлепки продолжались; что-то беззвучно орал чужой перекошенный рот – способность думать возвращалось ко мне медленно.
