социальных процессов и политического действия. В исторический материализм в качестве догмы вошло ключевое положение, согласно которому главными субъектами истории являются
классы, а общественные противоречия выражаются в форме
классовой борьбы.
Это положение было введено Марксом и Энгельсом в качестве постулата, а затем показано на историческом материале как непреложный вывод. Уже в «Манифесте Коммунистической партии» (1848 г.) сказано: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов».
Энгельс пишет в важной работе: «По крайней мере, для новейшей истории доказано, что всякая политическая борьба есть борьба классовая и что всякая борьба классов за свое освобождение, невзирая на ее неизбежно политическую форму, – ибо всякая классовая борьба есть борьба политическая, – ведется, в конечном счете, из-за освобождения экономического» [67].
Авторитет основоположников марксизма в этом вопросе был непререкаемым[18]. Уже русские демократы ХIХ века, а затем марксисты начала ХХ века восприняли это положение марксизма как догму. В России в начале ХХ века делались предупреждения об ограниченности возможностей классового подхода для понимания общественных процессов, однако перестроиться сознание активных политических сил не успело. С.Н. Булгаков, уже отходя от марксизма, писал в «Вехах», что национальную проблему игнорировала вся российская левая интеллигенция, «начиная от Чернышевского, старательно уничтожавшего самостоятельное значение национальной проблемы, до современных марксистов, без остатка растворяющих ее в классовой борьбе» [66, с. 76].
С.Н. Булгаков писал тогда о национальности: «Существует распространенное мнение, ставящее выше нации классы… Нельзя уменьшать силы классовой солидарности и объединяющего действия общих экономических интересов и борьбы на этой почве. И однако при всем том национальность сильнее классового чувства, и в действительности, несмотря на всю пролетарскую идеологию, рабочие все-таки интимнее связаны со своими предпринимателями-соплеменниками, нежели с чужеземными пролетариями, как это и сознается в случае международного конфликта» [65].
Но в условиях кризисов и катастроф общие закономерности не действуют. Прошло всего несколько лет после этого его утверждения, и социальный конфликт в России именно «рассек нацию на части» – вплоть до гражданской войны. Рабочие и крестьяне воевали со своими «предпринимателями-соплеменниками» и помещиками буквально как с иным, враждебным народом. Казалось, что ими движет классовое чувство. И в обыденном сознании укоренилась классовая риторика. Ее использовал Ленин.
