Р. Пайпс пишет, что после разгона большевиками Учредительного собрания «массы почуяли, что после целого года хаоса они получили, наконец, “настоящую” власть. И это утверждение справедливо не только в отношении рабочих и крестьянства, но парадоксальным образом и в отношении состоятельных и консервативных слоев общества – пресловутых “гиен капитала” и “врагов народа”, презиравших и социалистическую интеллигенцию, и уличную толпу даже гораздо больше, чем большевиков» [37].
То, что произошло с «учредиловцами» дальше, красноречиво. Учредиловцы отправились к белочехам, объявили себя правительством России (Директорией), потом эту «керенщину» переловил Колчак. Они сидели в тюрьме в Омске, их вместе с другими заключенными освободили восставшие рабочие. Колчак приказал бежавшим вернуться в тюрьму, и «революционные демократы» послушно вернулись. Ночью их «отправили в республику Иртыш» – вывели на берег и расстреляли. В тот момент антисоветский парламент в России никого не привлек.
15. Представление о масштабах революции
Опыт революции 1905–1907 годов изменил не только представление Ленина о целях и социальной базе движения. Ленин ушел от марксизма и в том, что его программа стала исходить из иной картины мироустройства – структура капиталистической системы стала видеться как «центр – периферия». Ленин ушел и от присущего марксизму механицизма во взглядах на исторический процесс. Кризис классической ньютоновской физики сдвинул мышление к понятиям общественных процессов как перехода «порядок – хаос – порядок».
Революционная программа Ленина была адекватна большому общему процессу, всей траектории российской государственности. Позже это признали многие противники Ленина. Так, лидер кадетов П.Н. Милюков в своих воспоминаниях, изданных в 1927 году в Париже («Россия на переломе. Большевистский период русской революции»), писал о русской революции как о глубоком и длительном процессе изменения основных структур жизнеустройства.
Он так оценивал Октябрь: «С этой точки зрения и “коммунистическая” революция 25 октября 1917 г. не есть что-то новое и законченное. Она есть лишь одна из ступеней длительного и сложного процесса русской революции. Мы увидим, что никакого “коммунизма” не было введено в России и что сами коммунисты в процессе революции должны были приспособляться к условиям русской действительности, чтобы существовать. Большевистская победа в этом смысле лишь продлила общий процесс русской революции. Существенна в этой победе не поверхностная смена лиц и правительств – и даже не перемена их тактик и программ, а непрерывность великого основного потока революционного преобразования России, плоды которого одни только и переживут все отдельные стадии процесса» (см. [57]).
