Сложной проблемой оказалось представление о национализации промышленности. Причины и ход национализации промышленных предприятий после Октября 1917 года в официальной советской истории были искажены ради упрощения. Они были представлены как закономерный, вытекающий из марксизма процесс. На деле этот шаг Советского государства был сделан вопреки намерениям правительства и совершенно вопреки теории. Взяв власть при полном распаде и саботаже госаппарата, советское правительство и помыслить не могло взвалить на себя функцию управления всей промышленностью.
Эта проблема имела и важное международное измерение. Основной капитал главных отраслей промышленности принадлежал иностранным банкам. В горной, горнозаводской и металлообрабатывающей промышленности 52 % капитала было иностранным, в паровозостроении – 100 %, в электрических и электротехнических компаниях – 90 %, все имеющиеся в России 20 трамвайных компаний принадлежали немцам и бельгийцам и т. д. Никакие теории не могли предсказать последствий национализации такого капитала – в истории не было опыта.
Был выбран умеренный вариант, и в основу политики ВСНХ была положена ленинская концепция «государственного капитализма». Готовились переговоры с промышленными магнатами о создании крупных трестов с половиной государственного капитала (были проекты с крупным участием американского капитала). Это вызвало резкую критику «слева» как отступление от социализма, своего рода «Брестский мир в экономике». Примечательно, что к этой критике присоединились левые эсеры и даже меньшевики, которые до этого обвиняли Советское государство в преждевременности социалистической революции. Спор о месте государства в организации промышленности перерос в одну из самых острых дискуссий в партии.
Чтобы противостоять национализации предприятий, нужна была не только смелость, но и чувство меры – и близость к массам, совершающим ошибку. Ленин сдерживал порывы, но не доводя до конфликта, не обескураживая людей. Выступая в апреле 1918 года, Ленин сказал: «Всякой рабочей делегации, с которой мне приходилось иметь дело, когда она приходила ко мне и жаловалась на то, что фабрика останавливается, я говорил: вам угодно, чтобы ваша фабрика была конфискована? Хорошо, у нас бланки декретов готовы, мы подпишем в одну минуту. Но вы скажите: вы сумели производство взять в свои руки, и вы подсчитали, что вы производите, вы знаете связь вашего производства с русским и международным рынком? И тут оказывается, что этому они еще не научились, а в большевистских книжках про это еще не написано, да и в меньшевистских книжках ничего не сказано» [40].
