Он спрыгнул с лошади, и сестра бросилась ему на шею. Он тоже обнял ее и надолго прижал к себе, чтобы выгадать время, продлить иллюзию того, что ему рады.
— Ах, Джонни. Я всегда говорила, что ты вернешься.
Он отпустил ее и заглянул в глаза. Карие, как у всех Брансонов, кроме него самого, но сегодня покрасневшие от слез.
Он покачал головой.
— Я ненадолго, Бесси. — Он не останется. Ни за что. — Теперь я в свите короля и зовусь сэр Джон.
Роб спустился с парапета стены и без улыбки пожал ему руку.
— Нам надо поговорить, — начал было Джон. — Король хочет…
— Чего бы он там не хотел, сейчас я слушать не стану. Сперва мы проводим Рыжего Джорди в последний путь. Разговор подождет.
Так было всегда. Любая работа, любые дела замирали в «мертвые дни» перед похоронами.
Хотя у короля не было времени ждать, пока приграничные жители соблюдут все свои традиции, Джон смолчал и вслед за Бесси зашел в замок. Его тяжелые доспехи протестующе бряцали, пока они поднимались по лестнице в общий зал.
— Я нашла его в постели, — сказала Бесси, видимо полагая, что Джону не все равно, — после того, как он не спустился к завтраку. Он умер во сне, и никого не было рядом, чтобы услышать его последние слова. — Она говорила шепотом, словно боялась расплакаться, если заговорит громче. — Ушел, не успев ни с кем попрощаться. — Ее голос дрогнул. — Он казался таким умиротворенным, будто просто заснул.
— Позорная смерть для воина, — пробормотал Роб за его спиной.
У дверей в зал Бесси остановилась.
— Я должна обрядить его тело. — Еще раз быстро обняв Джона, она поспешила вверх по лестнице в покои, где умерший отец лежал, воспарив над ним точно злой ангел.
Хоть кто-то искренне скорбел о Джорди Брансоне.
Они вошли в переполненный людьми зал. В большом очаге напротив потрескивал огонь. Первым делом он обратил внимание на полудюжину воинов, собравшихся за столом, а потом уже принялся рассматривать остальных скорбящих.
— Это мой брат Джон, — объявил Роб, не позаботившись поставить перед его именем рыцарский титул или сообщить о том, что он прибыл не ради похорон.
Один за другим мужчины вставали из-за стола и приветствовали его. Закаленные междоусобицами и тяжелой жизнью, облаченные в стеганые шерстяные куртки и изношенные кожаные сапоги, они по очереди пожимали ему руку, оделяя своим доверием — просто потому, что он был Брансон. Никаких иных причин им не требовалось.
Последним поднялся узкоплечий воин, до того сидевший к нему спиной. Когда он повернулся лицом, Джон изумленно понял, что перед ним женщина.
