Сестра покачала головой.
— Я научила тебя многому, но всему научить невозможно. Поверь, время от времени сомневаются все, даже праведники. Но вера живет несмотря на любые сомнения.
Спаситель сказал, что вера может быть опасна. Она оглянулась на часовню. Он все еще сидел возле лорда Уильяма и держал его за руку. Его широкоплечая фигура щитом закрывала изможденное тело умирающего.
«Fides facit fidem», — молвила она про себя. Вера порождает веру.
* * *
Сжимая холодную руку Уильяма, Гаррен жалел, что не может поделиться с ним своим здоровьем и силой. Кожа умирающего шелушилась, словно тело его, разрушаясь, стремилось скорее освободить дух.
— Я доставлю твое послание, не спрашивая, о чем оно, и принесу перо, будь это хоть тысячу раз грехом. — Он оглянулся. Ричард все еще говорил с аббатом, а настоятельница что-то шептала на ухо девушке. — Только не выставляй меня перед этими людьми каким-то пророком.
На губах Уильяма заиграла слабая улыбка. Этим утром боли мучили его ощутимо меньше.
— Друг мой, возможно, ты ближе к Богу, чем думаешь.
— Тебе, конечно, виднее, — хмыкнул Гаррен, — но если бы Господь все-таки прислушивался к моим молитвам, в это паломничество ты отправился бы сам, своими ногами. — Он приставил локоть к локтю Уильяма и без усилия согнул его руку. — Когда я вернусь, померяемся силами, а на кон поставим деньги в уплату паломничества. Кто победит, тот и заплатит.
— Мне казалось, ты предпочитаешь кости.
— Не хочу оставлять победу на волю случая.
— Эти деньги — ничто по сравнению с тем, что ты для меня сделал.
— А паломничество — ничто по сравнению с тем, что ты сделал для меня. — Гаррен был готов пойти на все чтобы отплатить Уильяму за его доброту. Абсолютно на все. А воспоминание о том, как Доминика напевала себе под нос в огороде, лучше изгнать из памяти.
Какие бы силы не подняли Уильяма из кровати, но они постепенно убывали. Бледная кожа туго натянулась на его лице, делая его похожим на череп.
— Но если ты не поторопишься, то биться на спор тебе будет не с кем.
— Надеюсь, все же будет, — молвил Гаррен сквозь зубы. — Иначе кому я отдам перо из крыла святой?
Слабым шепотом граф сокрушался о его кощунственном намерении, но Гаррен не слушал. Уильяму он был обязан большим, нежели Богу. Я сделаю все, что потребуется, чтобы добраться до места и успеть вернуться, пока он еще жив.
И он почти услышал, как Господь засмеялся над его клятвой.
Позади зашуршали черные одежды матери Юлианы.
