Однако любовь к "военщине" не уничтожила в Александре его природных и развитых воспитателями свойств - мягкости, доброты, "благодушия и кротости" (Милютин). Он был очень впечатлителен и остро переживал свое и чужое горе.
В 1841 г. Александр женился на {206} гессен-дармштадтской принцессе, которая стала великой княгиней (впоследствии императрицей) Марией Александровной. Должно отметить, что Николай I старался дать своему сыну не только военное воспитание, но и подготовить его к будущей правительственной деятельности. Сперанский читал наследнику престола лекции о законах, дипломат бар. Бруннов - о внешней политике, а для практического ознакомления с государственными делами Николай назначил сына (когда он стал совершеннолетним) членом Государственного Совета, комитета министров, финансового комитета и даже - "синодальным членом".
Вступая на престол, Александр, ученик и почитатель своего отца, не имел определенного плана широких и систематических реформ, но пораженный и потрясенный неудачами войны 1854-55гг., обнаружившими банкротство николаевского режима, он ясно сознал необходимость серьезных преобразований и проникся твердой решимостью осуществить их для блага России.
Первым и самым трудным делом на пути преобразований стояла ликвидация крепостного права, с которым так тесно срослись интересы дворянского сословия. Александр II не был противником дворянства, как сословия.
Подобно отцу, он считал себя "первым дворянином", видел в дворянстве "первую опору престола". Однако, сознавая государственную необходимость уничтожения крепостного права, он мужественно и настойчиво взялся за это дело, преодолевая упорное сопротивление как высших придворных и бюрократических кругов, так и широкой и косной массы провинциального поместного дворянства. В начале государь пытался двигать крестьянскую реформу почти в полном одиночестве, потом он нашел себе верных союзников и помощников: вел. князя Константина Николаевича, Ланского, Ростовцева, Милютина.
Но во всё продолжение подготовительных работ мощная партия крепостников запугивала государя, с одной стороны, оппозицией дворянского сословия, а с другой, неминуемой, будто бы, пугачевщиной, анархией и хаосом, которые последуют за отменой помещичьей власти над крестьянством. (23 окт. 1859 г. государь писал Ростовцеву: "Если господа эти думают своими попытками меня испугать, то они очень ошибаются. Я слишком убежден в правоте возбужденного нами святого дела, чтобы кто-либо мог меня остановить в довершении оного... В этом, как и всегда, надеюсь на Бога и на помощь тех, которые, подобно Вам, добросовестно желают этого столь же искренно, как я, и видят в этом спасение и будущее благо России. Не унывайте, как я не унываю, хотя часто приходится переносить много горя" (Семенов, II 128).).
