– Ты хочешь сказать, великодушнее, чем я, – заметила Урсула.
– Вовсе я этого не хочу сказать. Но, бабушка, я уверен, что если бы ты его спросила, то он бы не возражал против того, чтобы принять Ольгу в это общество.
– Согласна, – кивнула Урсула. – Но мне любопытно, понял ли ты, кому на самом деле принадлежит мысль обратиться с этой просьбой?
Вуди понял, куда она клонит.
– А, ты хочешь сказать, что это Дейзи уговорила Чарли? Я бы не удивился. Но разве это что-то меняет в этой истории?
– Пожалуй, нет.
– Так ты согласна?
– Я рада, что у моего внука доброе сердце, хоть и подозреваю, что этим пользуется хитрая и тщеславная девчонка.
Вуди улыбнулся.
– Бабушка, это значит «да»?
– Ты же понимаешь, что я не могу ничего обещать наверняка. Я выскажу это предложение комитету.
Предложения Урсулы все воспринимали как высочайшие повеления, но говорить этого Вуди не стал.
– Спасибо тебе. Ты очень добрая.
– А сейчас поцелуй меня и собирайся в церковь.
Вуди ретировался.
Он скоро забыл про Чарли и Дейзи. Сидя на скамье в соборе Святого Павла на Шелтон-сквер, он не слушал проповедь – речь шла о Ное и потопе, – а думал о Джоан Рузрок. Ее родители пришли в церковь, а она – нет. Действительно ли она появится на демонстрации? Если да, он пригласит ее на свидание. Но согласится ли она?
Он считал ее слишком умной, чтобы обращать внимание на разницу в возрасте. Она должна понимать, что с Вуди у нее больше общего, чем с тупицами вроде Виктора Диксона. А этот поцелуй! Вуди все еще трепетал, вспоминая его. А то, что она делала языком, – а другие девочки так делают? Ему хотелось попробовать снова, и как можно скорее.
Он думал, забегая вперед: если она согласится встречаться, будет ли это еще в сентябре? Он знал, что она должна была уехать в колледж Вассар в городе Пукипси. А он вернется в школу и не увидит ее до Рождества. Вассар был женский колледж, но должны же быть мужчины в Пукипси. Будет она с кем-нибудь встречаться? Он уже ревновал.
Выйдя из собора, он сказал родителям, что домой на ланч не пойдет, а направится на марш протеста.
– Молодец! – сказала мама. В юности она была редактором «Буффальского анархиста». Она повернулась к мужу. – Гас, тебе бы тоже стоило сходить…
– Профсоюз выдвинул обвинения, – сказал папа. – И я не могу высказывать свое мнение до судебного расследования, ты же понимаешь.
Мама снова повернулась к Вуди.
– Смотри только, чтобы тебя не избили бандиты Льва Пешкова.
Вуди вынул из багажника отцовского автомобиля свою фотокамеру. Это была «Лейка-III», такая маленькая, что можно было ее носить, надев ремешок на шею, а выдержка затвора у нее была в одну пятисотую секунды.
