– Кто такой лысый Дэн? – устало спросил я, вводя в навигационную систему «Тек-3» координаты Прайма. Нечасто я мечтаю о скором погружении в гиперсон.
– А, ты же не посещал уроки футбола. Был у нас такой преподаватель Дэн Лёвебруллен.
– Ты умудрился запомнить эту чудовищную фамилию? – Я картинно выпучил глаза. – Он умер?
Алекс поперхнулся и отставил бокал:
– С чего ты взял?
– Ты сказал «был», – пояснил я. – Обычно так говорят о тех, кто откинул копыта.
– Не знаю. Тогда ему было под семьдесят, но он выбегал стометровку из двенадцати секунд.
– Да ладно? – вырвалось у меня. – Он что, метузела? В этом возрасте уже начинаются первые признаки окаменения.
– Он точно не метузела, но бегал, как ужаленный.
– Ладно, чёрт с этим Лёвебрулленом. – Я схватил бокал. – За дальнейшее процветание курорта Элизиум Прайм, – окончание фразы мы с Алексом произнесли в один голос: – Нашей новой дойной коровы! Ура!
Козински не соврал – Банк действительно вычеркнул Алекса Ротмана из списка должников. Я тоже не соврал вам, ибо Алексу понравилось наше маленькое путешествие на курорт грёз, и он готов был и дальше работать моим грегари.
Я вошёл в главный офис филиала с видом супергероя, спасшего Прайм от нашествия инопланетян. Питерсон и прочие банковские шакалы делали вид, что увлечены внезапно нахлынувшей работой, хотя молва о «деле Монахью» дошла до них раньше, чем «Тек-3» достиг орбиты Прайма. Я вам говорил про волчье логово? Ага. Здесь было непринято радоваться чужому успеху. Вот если бы я облажался – другое дело! Казалось бы, специфика филиала должна бы сплотить коллектив, работающий, не побоюсь этого слова, в тылу врага. Возможно, со временем дяде Бобу удастся решить эту проблему.
– Эй, Питерсон! – крикнул я и со второй попытки привлёк его внимание: – Питерсон!
– Чего тебе, Трэпт? – недовольно буркнул он, ковыряясь с планшетом.
– Не слышал, Козински жаждет видеть меня?
– Очень смешно. – Питерсон скорчил гримасу. – Он жаждет тебя больше своей секретарши.
Лёгким кивком я отдал должное ответной колкости коллеги и проследовал в кабинет босса. Дядя Боб – мне ведь можно называть его так между нами? – разложился на кожаном диване с бокалом элитного пойла. Одна из стен, выполнявшая роль экрана, транслировала очередную киноновинку с физиономиями до боли знакомых актёров. Иногда у меня складывалось впечатление, что самые ранние премьеры случались у Козински в кабинете.
– А вот и ты, – так он встретил меня. – Располагайся и угощайся.
