Непальский проводник был связующим звеном между базой и Берлином. Получая громадные для своей страны деньги от Кроненберга, он охотно помогла немцам, соблюдая конспирацию, передавая письма, распоряжения и всевозможные посылки, а также организуя незаконные пересечения границы немцами.
- Хорошо, - кивнул Ганс. - Сообщите мне, когда он придет, нужно будет передать ему отчеты для полковника.
Сказав это, Штейнер вошел к себе в кабинет, запер дверь, сел у окна и посмотрел наружу. Пленные тибетцы волочили мешки с зерном в столовую, возле палаток устроилась группа солдат-бездельников, болтавших о чем-то, лаборатория Крузе возвышалась над палатками, глядя на мир через безжизненные оконные стекла. Персонал базы сильно поменялся, военных становилось меньше, представителей науки больше. Правда, они не походили на ученых, каковыми представлял их Ганс. Те были сумасшедшими с добрыми отрытыми лицами, а эти, из Аненербе, были просто сумасшедшими, и доброты в их лицах было не сыскать. Одним словом, здешние учены больше походили на безумца Крузе, не считавшегося ни с какими соображениями морали. Да и кадровые перемены говорили о многом. Ганс подозревал, что тибетский проект решили вывести из под контроля военных, полностью передоверить его партийным чинами из Аненербе. Если так, то первым полетит голова Кроненберга, которого переведут на другую должность. Тогда Эмберх отпадает автоматически, и Штейнер остается на базе в подвешенном состоянии. А с учетом того, что Крузе свои позиции укрепит, и нанесенную обиду не забудет, подобная перспектива Ганса не прельщала. Ему хотелось поскорее вернуться в Германию. Иной раз он даже начинал подумывать о побеге, но чувство долга не позволяло всерьез относиться к подобным мыслям.
Помимо всего прочего, Штейнер является еще и гарантией жизни пленных, в особенности безногого китайца.
- Штейнер, будьте внимательны с этим пленником, он обязательно должен остаться в живых, его работа невероятно ценна, - напутствовал Эмберх перед своим отъездом. - Крузе постоянно прощупывает возможность возобновить свои опыты и, боюсь, рано или поздно он сумеет убедить Кроненберга в своей правоте, а получив разрешение, в первую очередь примется за китайца, потому что знает, как он важен для меня. Прошу вас, не допустите этого ни в коем случае.
Штейнер дал слово, что не позволит этому случится. В отличие от большинства прибывших на базу немцев, он был безразличен к расовым вопросам и не считал тибетцев и китайцев людьми второго сорта. Ганс не мог не сострадать им в известной степени, потому пока воздерживался от просьбы о переводе. Но если Кроненберга снимут, от Штейнера вряд ли будет хоть какая-то польза.
