— Взаимно профессор, — по лицу практиканта расплылась хищная усмешка, демонстрирующая не ровные зубы — а частокол острых клыков, за что он и получил прозвище Крока.
И хоть эта улыбка была далека от демонстрации дружелюбности, Эммануэль улыбнулась в ответ.
Среда принесла свои новости и неожиданности. Утром, собирая зевающую Рашель в школу, Эммануэль получила от Кайла пересланную с её городской квартиры корреспонденцию.
Леди Рашель Монтесье и Эммануэль Лонштейн звали на небольшой частный раут в предместья Парижа. Аристократическая семья барона Волтуар устраивала приём по случаю объявления помолвки своего старшего сына.
— Почему именно тебя? — уточнила Эми, пока Рашель, потирая глаза, заглядывала в кружку с какао, с надеждой, что там ещё хватит на пару глотков. На вопрос она задумалась и даже не сразу отреагировала, когда, забрав опустевшую кружку, девушка поставила перед ней вторую порцию какао.
— У барона Волтуара два сына. О помолвке старшего как раз и было объявлено. Бартимиусу двадцать один год, его помолвка была делом решённым, просто ждали, пока восемнадцать лет исполнится невесте, девушка, как и сам барон, из новой аристократии.
— Новой? — уточнила Эми.
— В прошлом веке, — счастливая Рашель вцепилась в наполненную кружку и всем своим видом показывала, что никуда в ближайшие несколько минут точно не отправится. — Правительство за заслуги перед страной вернуло выделение аристократических… прав. Скажем так. Исключительные права на какую-то землю, титул, передающийся по наследству. Новая игра, как говорил папа, пришлась по нраву всем, поэтому её приняли и участвовали. Вот предки барона Волтуара оказались в числе тех, кто смог заплатить и за титул, и за земли, которые им хотелось. В качестве «бонуса» для правительства последовали повышенные налоги. Папа объяснил это так, что в правительстве хотели получить не ручеек доходов, а настоящую полноводную реку. К тому же, аристократам было выгодно заниматься развитием своих земель.
— История вращается по кругу, — улыбнулась Эми. — С чего всё началось, тем всё и продолжается. Ну, хорошо. Пусть будет так. А ты у нас значит представительница старой аристократии?
— Да. Мама — графиня Монтесье, была одной из тех, кто смог сохранить титул со времён наполеоновских войн. Поэтому мы «старая» аристократия.
— Так, допустим. Здесь у нас, либо уважение к этой самой «старой» аристократии, ведь вас осталось очень мало. Либо, что тоже вполне вероятно — попытка закинуть крючок насчёт помолвки.
