Я открыла глаза и испуганно посмотрела на него.
— Думаешь, он узнает и воспользуется моментом?
— Я не могу знать наверняка, но нельзя отрицать вероятность такого поворота событий.
— Но я должна ехать, — чуть слышно проронила я. — И хотелось бы, чтобы ты был рядом.
Я качнула головой и отвела глаза. Кого я должна выбрать между сестрами и Джошем? Нельзя же разорваться…. Оградить от опасности всех мне не под силу. Пригубив из чашки, я прерывисто вздохнула, но Бен вернул меня из размышлений — поглядел сверху вниз, придавил тяжестью своего взгляда. Я робко посмотрела на него. Когда мы встретились глазами, он помрачнел и отвернулся к окну. Захотелось прикоснуться — я потянулась к его руке, дотронулась пальцами до закатанного рукава рубашки. Он шевельнулся, поднося чашку ко рту, и мне пришлось отпустить его.
— Что ты скажешь Мишель? Монике невдомек, что вокруг творится, но Мишель….
— Она ничего не помнит, но чувствует, слышит в нашем красноречивом молчании. Она еще не окрепла.
— Ты тоже, — совсем тихо произнес он.
Я прикрыла веки, пропустив его реплику.
— Моника настолько увлечена собой, что даже не заметит нашего отсутствия. Разве что, твоего.
Бен поморщился.
— Я как-нибудь переживу. Мне неуютно с ней в одной комнате.
— Она раздевает тебя глазами, — колко отметила я, не замечая, как губы растягиваются в улыбке. Бен хмыкнул.
— Поэтому и неуютно.
Я поджала губы и холодно посмотрела на него. Он выглядел довольным, в синеве глаз кружились злорадные искорки. Отпускать шуточки в адрес друг друга мы научились. Прекрасно. Мы так справлялись со стрессом.
— За ними приглядят фамильяры, — допив кофе, я поставила чашку на подоконник.
— Ага, прошлой ночью они сильно помогли тебе, — в его голосе послышалась стальная нотка. Он уже не улыбался, глаза стали холодными. Веселье уходило с его лица, как уходит за горизонт солнце, оставляя мир в темноте.
— Будем надеяться, что в разум сестер Том не искал лазейку.
Мы переглянулись, но я быстро отвела взор и поднялась, стянув пустую чашку. Бен отступил от подоконника и преградил путь. Я оказалась вынуждена смотреть ему в глаза. Струйка силы проплыла между нами, от нее по коже поползли мурашки. Он медленно поднял руку и коснулся моего лица, я потерлась щекой о его ладонь. Движения пальцев еще были изучающими, невесомыми, но Бен быстро учился. Его брови дрогнули, на лице мелькнуло выражение, которого я у него никогда не замечала. Это была неуверенность в себе. Совершенно нормальное человеческое выражение и совершенно неуместное на лице этого красивого и сильного мужчины. Вдруг он что-то почувствовал, и у него напряглись скулы. Злость — лучшее лекарство. Я невольно улыбнулась, смутив и смягчив его.
