Пытаясь определить, в чем состоит новаторский характер современного латиноамериканского романа, некоторые исследователи на первых порах называли его «романом земли». При всей неполноте такого определения в нем схвачено нечто существенное.
Другая отличительная особенность, роднящая этот роман с народным эпосом и также в значительной степени обусловленная мироощущением действующих в нем лиц, заключается в том, что человек здесь, как правило, предстает еще не обособленным, не утратившим органической связи с окружающими людьми. В центре внимания автора чаще всего судьба не отдельной личности, но целого коллектива (общины, деревни, народа), который и является истинным героем большинства произведений. С этим связаны известная не разработанность индивидуальных характеристик, преобладание типизации над индивидуализацией. Объяснять их исключительно «незрелостью» литературы или «недостаточной опытностью» автора, как делали иные критики, значит игнорировать сами законы литературного развития, столь оригинально проявившиеся в Латинской Америке.
Нужно, однако, иметь в виду, что роман этот формировался не в изолированной среде, а, фигурально выражаясь, на перекрестке, открытом всем ветрам большого мира, уже далекого от «эпического» состояния. Патриархальное существование героев латиноамериканских романов подрывалось острейшими противоречиями современной действительности. Центральная проблема всей западной литературы нашего столетия — обесчеловечивание общества, как итог капиталистической цивилизации, — вторглась и в латиноамериканский роман, нарушая его эпическую цельность и, в свою очередь, определяя некоторые его черты.
Нащупывая собственный путь, вырабатывая свою систему образных средств, романисты Латинской Америки обращались к традициям не только отечественной, но и всемирной литературы, использовали опыт новейших художественных течений. Панорама латиноамериканского романа второго — четвертого десятилетий XX века поражает на первый взгляд своим жанровым и стилистическим разнообразием: мы встретим здесь и попытку возрождения плутовской новеллы, и лирическую исповедь, отзывающуюся явным влиянием романтизма, и объективное авторское повествование, и «поток сознания»… Однако, вглядевшись пристальнее, мы обнаруживаем и нечто объединяющее многие произведения, созданные в различных концах континента непохожими друг на друга писателями; обнаруживаем те общие черты — о них говорилось выше, — которые позволяют назвать роман Латинской Америки качественно новым явлением мировой литературы.
